Катя едет в Сочи. И другие истории о двойниках. Анна МатвееваЧитать онлайн книгу.
сказал он Вогулкиной, никогда не видавшей такого явления вживую. Молодой человек вручил Ясному небольшой пакет и, приняв чаевые, удалился. Олег Аркадьевич достал из пакета коробку и нетерпеливо распечатал её. Там были настольные часы – не слишком с виду ценные, хотя кто их знает.
– Это из моего дома в Москве, – сказал Ясной.
Не очень понятно было: зачем часы понадобились именно теперь и почему нужно было вызывать курьера в «Штолле»?
Чем дольше они сидели в пироговой, тем более странным казался Юле её собеседник. Очевидно, что никакого интервью из этого монолога не вышло бы даже в том случае, если бы она вправду собралась его делать. Но Олег Аркадьевич так, по всей видимости, не считал – он продолжал свой рассказ.
– Я ещё в родстве с Марком Шагалом, но уже в отдалённом. Есть пара его работ, тоже в Москве, а то показал бы. Малоизвестные картинки. Это моя страховка на случай внезапной бедности. Сразу купят – и «Сотбис» уже засылали ко мне, и «Кристис». Я предпочитаю «Кристис». Хотите ещё пирога?
У Юли к тому времени случилось полное засорение мозгов: Лиля Брик, Сталин по линии Сванидзе, генерал Игнатьев (кто он такой, кстати? Спросить неудобно) плясали в её бедной голове. А теперь ещё и Шагал!
– Может, прогуляемся? Что-то вы бледненькая стали. Пойдёмте в сторону моего дома – да вы не бойтесь, не смотрите так на меня! Я вам расскажу что-нибудь интересное. Для интервью.
Вогулкина, конечно, согласилась – её уже подташнивало от запаха пирогов.
Вышли на улицу, в цветущий май. На свежем воздухе Юле стало чуть легче. Оголтелые пляски в голове (Сталин – как вертящийся дервиш, Шагал – вприсядку, Лиля Брик вальсирует с генералом Игнатьевым) прекратились. В конце концов, всякое бывает. Если ты выросла в обычной советской семье (родители – инженер и врач), это не значит, что кто-то другой не может похвастаться более раскидистым и благородным генеалогическим древом.
– Хотите мороженого? Вам какое? О, я тоже люблю пломбир! Приятного аппетита.
Повторяли Юлин маршрут третьего дня. Слева – шахматисты с букинистами, справа – ребятишки с самокатами. Первая лодка на пруду. Закатное небо, наливавшееся брусничным цветом, как давешний пирог. Яблони припахивали ладаном.
Мороженое ели молча, но, когда поравнялись с девятой гимназией, Ясной сказал:
– Я учился в этой школе. Собственно, все мои родственники по местной линии здесь учились. А некоторые даже работали. Онисим Клер, например. Легендарный швейцарский учёный-ботаник. Тоже наш.
Юля, не выдержав, хрюкнула. Только легендарного ботаника не хватало! Швейцарского, разумеется. Обычный не подойдёт.
Ясной вдруг взял её легонько за рукав. Остановились.
– Смотрю я на вас, Юлия Ивановна, и понимаю, что вы мне не верите. Я и сам, честно сказать, не поверил, когда открыл все эти факты о своей семье. Но это чистая правда! Я потом покажу вам документы. И генеалогическое древо со всеми подробностями.
– И картины Шагала покажете?
– И картины покажу, – не моргнув