Ретроград-3. Комбат НайтовЧитать онлайн книгу.
которым творилось черт знает что! Я же никогда не принимал участия в их подготовке. Основные приготовления вел не я, но и на меня тоже повесили выступление на нем, причем я должен был заранее согласовать цифры с Госпланом СССР. Его возглавлял тоже первый заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР Николай Иванович Вознесенский. Он на десять-двенадцать лет меня младше, и совершенно спокойно отнесся к тому, что в Совете Министров СССР двух «первых» не будет. Так как мы довольно часто контактировали в ходе работы по различным проектам, то лично его эта смена позиций нисколько не удивила. Экономист он был сильный, имел не менее сильного заместителя: Максима Сабурова. Их я наметил в «свою» команду. Но до этого еще «как до Луны». Основная проблема была в том, что свое место под солнцем никто из «авторитетных администраторов» оставлять не желал. А руководил этим вопросом ЦК партии.
Визит Землячки – это были только цветочки, уже через неделю стало ясно, что готовится мощная атака на меня, а заодно на Сталина. Причем с нескольких сторон. Сигналы посыпались с разных мест, трясли людей, с которыми я работал до этого. Требовался компромат, грязное белье. А его, как назло, не было. Анкету в сороковом потребовал доработать комиссар Федотов. Её подчистили основательно. Даже новый диплом выдали, подобрав реального однофамильца. Так что я был чист, как стеклышко, так как ничем, кроме работы на оборонку, не занимался. Дело серьезно осложнялось тем обстоятельством, что бучу подняло ЦК и ГПУ. Так как у меня «сохранилось» звание генерал-полковника авиации, то формально я находился на службе в Советской Армии, но переаттестацию не проходил. Звание я получил осенью сорок первого, а возню с переаттестациями и погонами начали только в этом году, а мне было совершенно не до этого. Несмотря на то обстоятельство, что я по должности несколько выше, чем начальник Главного Политического Управления, маршал Советского Союза Мехлис сделал попытку вызвать меня к себе. Я, естественно, это просто проигнорировал, тем более что вызывал он меня через своего секретаря. Последовал звонок, довольно вежливый, но требовательный: прибыть для переаттестации. Пришлось снять трубку телефона и звонить «самому», с просьбой принять по личному вопросу. Дело было еще и в том, что в «ближний круг» я не входил. Один раз был на дне рождения у Сталина на ближней даче, несколько раз с докладами по делам во внеурочное время. Так что никто не мог сказать, что я «любимчик» или «ближайший». Один из многих, кто имел доступ. Так как делами я занимался весьма серьезными, то наши контакты были вполне естественны. А о том, что между нами есть еще кое-какие договоренности, практически никто не знал.
Сталин меня принял, и вопрос был снят, он подписал мою «аттестацию», хотел и звание повысить, но я сказал, что не стоит дразнить гусей. Дело было в том, что резко активизировались «троцкисты», ведь разгром Германии четко прошел по «их» схеме, которую они трактовали, как «рабочий класс Германии, проявив классовую солидарность, поднялся на борьбу и снес клику