Назад в Эрдберрот. Евгения ВысоковскаяЧитать онлайн книгу.
Наверное, это мой самый любимый анекдот. Потому что во-первых, я действительно смеялась, когда услышала. А во-вторых, он очень жизненный и просто идеально описывает в двух словах людей прибедняющихся. То есть все то, что я тут пыталась изложить, размышляя и растекаясь мыслью по древу, сформулировано в этом анекдоте. Смысл следующий. Большие белые птицы улетают на юг, и к ним пристает маленькая черная птичка. Она им пеняет на то что им-то хорошо, они большие белые птицы, улетят, а она тут замерзнет. И вот эти добрые птицы уговаривают ее лететь с ними. Они предлагают дать своих перьев, чтобы в дороге было не холодно, обещают посадить на спину, чтобы не устала. Но на все их предложения птичка находит какое-то объяснение, почему все равно ничего не выйдет, и им-то хорошо, а она погибнет. На что в итоге большие белые птицы посылают ее на три веселых буквы. Обожаю этот анекдот.
Собственно, к чему я вдруг вспомнила об этих маленьких черных птичках ака людях прибедняющихся? Да потому что Марина сегодня опять рассказывала мне про свою непутевую дочку. Я эту историю уже давно знаю, в Марине знакомый типаж давно вычислила, поэтому по обыкновению я ее не слушаю. Как проскальзывает голосовая команда «Лена» в разговоре, так сразу у меня в голове специальный датчик срабатывает, и слух отключается. Дочка красавица-раскрасавица, талантливая-одаренная, школу в этом году заканчивает, да только в школу она почти не ходит, прогуливает. Марина жалуется, но никогда ее не наказывает. Лена постоянно теряет или разбивает мобильные телефоны, а мама тут же дарит ей новые. «Ну что же поделать, она моя дочь, мне нести этот крест!..»
Тогда от меня-то отстань, маленькая черная птичка.
* * *
Сегодня женская часть нашего маленького сумасшедшего коллектива была вся в сборе. Мы втроем сидели в кабинете, шуршали документами, клацали по клавиатуре, брякали трубками и даже периодически поддерживали разговор. Сначала, конечно, мы с Мариной выслушали любопытнейшую историю Аниного опоздания. Затем разговор перешел, как обычно, на непутевую дочку Марины. Та с придыханиями жаловалась на очередные ее выходки, но на все наши советы качала головой, твердя свое любимое «это мой крест». Обо мне мы практически никогда не говорили. Обычно я ничем не делилась с коллегами, по крайней мере тем, что происходит сейчас со мной или тем более в моей душе. Максимум, что я могла им предложить, это какие-то истории из далекого прошлого или о совершенно незнакомых и неизвестных им людях, а также могла высказать свой взгляд на какую-либо ситуацию. И вот тут я не помню совершенно, о чем зашел разговор, когда мы закончили обсуждать несчастную школьницу и, едва коснувшись меня, направились в какие-то абстрактные рассуждения. Да, собственно, это и не важно, потому что совершенно не меняет картины.
Помню только, что Марина высказалась, я ей пространно ответила, затем возникла небольшая пауза, во время которой все обдумывали сказанное, и тут наконец Аня многозначительно подытожила:
– Мда… Ну, тут собака-то надвое сказала.
После