Весенняя сказка. Е. А. АверьяноваЧитать онлайн книгу.
ним входную дверь.
– Только смей ты у меня еще в другой раз к барышне приходить, – сердито погрозил ему вслед старый швейцар, – так я те покажу барышню, небось в другой раз не заявишься ко мне!
Никитич, очень довольный, отправился в свою каморку под лестницей передавать жене обо всем случившемся, а между тем в верхнем этаже, в будуаре начальницы, происходила следующая сцена совсем иного характера.
Ирина стояла перед Глафирой Николаевной взволнованная, возбужденная, и глаза молодой девушки по-прежнему так и сверкали негодованием.
– Простите… но я не могла… не могла долее терпеть, милая, дорогая, я вас так люблю! – говорила она пылко, прижимая к своему разгоревшемуся личику холодную руку начальницы. – Как он смел так оскорблять вас? Вас, такую чудную, этот гадкий, злой, этот ужасный человек? Ах, как я ненавижу его, как он смел, я никогда, никогда не прощу ему!
Глафира Николаевна подошла к туалету, отлила из флакона с валериановой настойкой несколько капель в небольшую рюмку с водой и подала ее возбужденной девушке.
– Выпейте, Фомочка, – посоветовала она спокойно, – и затем сядьте вот тут на диване. Вам нужно немного отдохнуть и прийти в себя. Вот так, так хорошо будет, а теперь сидите смирно, пожалуйста, и слушайте, что я буду говорить вам.
– Фомочка, – начала она серьезно, – запомните раз навсегда, что оскорблять нас могут только равные нам. Такие шуты, как этот Лабунов, слишком ничтожны для этого, их можно презирать, жалеть, пожалуй, но считаться с ними, a тем более обижаться на них нельзя! Это значило бы оказывать им чересчур много чести!
У Дальхановой снова проскользнула та презрительная, немного злая усмешка, которая всегда придавала ее лицу что-то жесткое и холодное. В такие минуты она не нравилась Ирине; молодая девушка чувствовала отчуждение от нее.
– Какой же вы ребенок, однако, – проговорила, немного помолчав, Дальханова, словно угадывая ее тайную мысль. Она тихонько приподняла за подбородок все еще пылающее личико Ирины. – Кипяток, настоящий кипяток, моя Фомочка! – Глафира Николаевна улыбнулась ласково и глубоко заглянула в глаза молодой девушке. – Но это ничего, ничего, детка, оставайтесь, пожалуйста, такой. Я вас люблю такой и даже, если хотите, немного завидую! Иногда я бы и сама желала быть более непосредственной. Мне кажется, Фомочка, что такие люди, как вы, живут куда полнее и ярче нас, потому что гораздо сильнее реагируют на все, что их окружает. Мы же, так называемые благоразумные люди, слишком рассудочно относимся к жизни, и за это она мстит нам тем, что лишает самых светлых, красивых иллюзий.
Глафира Николаевна притянула к себе головку молодой девушки и тихонько поцеловала ее сперва в один, потом в другой глаз.
– Моя маленькая!.. – проговорила она чуть слышно и так нежно, что Ирина невольно с удивлением подняла глаза.
Та ли это женщина, что за минуту еще казалась ей такой рассудочной и жесткой?
– Моя маленькая!.. – снова повторила Дальханова своим ласкающим тихим голосом. –