Кровь на эполетах. Анатолий ДроздовЧитать онлайн книгу.
и Смоленск, не оставлен, как те, жителями. Отныне побегут отсюда врази, расточатся, яко дым, и исчезнут, яко тает воск от лица огня[31]. До дна!
Все дружно выпили. Прапорщики с изумленным выражением лиц – не привыкли еще к моим закидонам. За солдат здесь тост толкать не принято – для господ офицеров они серая скотинка. Спешнев и ротные встретили мой спич спокойно – не в первые подобное слышат.
– Ну, что, господа, – произнес Спешнев. – День выдался тяжелый, время позднее, завтра возможно сражение. Следует отдохнуть.
Ну, и выпивка кончилась…
– Спокойной ночи! – сказал полковой командир и, получив ответное пожелание, скрылся в темноте. Мы побрели к овину. Там разлеглись на соломе, укрылись, кто чем. Мои спутники скоро уснули, а я лежал, размышляя над событиями сегодняшнего дня. До чего же ты дошел, фельдшер Руцкий, а? Людей, как палач, топором рубил. Кровавый маньяк. А еще представитель самой гуманной профессии. Я хмыкнул. А врач, когда отключает безнадежного больного от поддерживающей жизнь аппаратуры, не совершает убийство? Хорошо еще, что в двадцать первом веке это можно сделать, нажав кнопки. Мне как-то старый доктор рассказывал, что во времена СССР в таких ситуациях была вообще жесть. Когда усилия реаниматологов не приносили результата, и исход борьбы за жизнь человека становился ясным, старший бригады выгонял коллег из палаты, брал шприц с длинной иглой и прекращал мучения человека уколом в сердце. И вот как это считать? «Так то безнадежные больные!» – возразите вы. «Французы – хуже! – отвечу я. – Больные хотя бы умирают сами, а вот эти гады убивают других. И пока они топчут нашу землю, я буду прекращать их существование всеми доступными способами. Это и есть моя гуманная миссия, как бы кто ни убеждал в обратном. Точка!» С этой мыслью я и уснул.
5.
– Хочу услышать от вас, вице-король, почему не удалось захватить это убогое русское селение, по недоразумению названное городом? – спросил Наполеон, сурово глянув на пасынка. – У вас был корпус, в то время как у противника, как мне донесли, не более батальона, да еще без артиллерии. Эту жалкую кучку егерей можно было раздавить, не заметив. Однако вы протоптались у реки четыре часа, позволив русским подтянуть подкрепление, в том числе пушки. Неуспехом сегодняшнего дня и, возможно, будущего сражения мы обязаны вам. Отвечайте!
– Прошу простить меня, сир! – вытянулся Богарне. – Это действительно моя вина. В оправдание могу сказать, что русские действовали совершенно неожиданно. Мы еще никогда не сталкивались с подобной тактикой.
– В этой дикой стране все возможно, – желчно заметил Наполеон. – Офицеры русской армии возглавляют шайки разбойников, которые нападают на наших фуражиров и перехватывают курьеров. Крестьяне прячутся в лесах, сжигают свои жилища и запасы продовольствия, чтобы лишить нас крова и провианта. Я писал об этом Кутузову[32], на что старый лис ответил, что такова воля народа в отношении к захватчикам их земель. Пора привыкнуть, генерал. Чем вас удивили русские?
– Они сожгли мост, затем спрятались в зарослях на противоположном берегу реки. Разведка их не обнаружила. Русские позволили нам построить переправу, после чего перестреляли саперов и разрушили наплавной мост. При этом
Перефраз молитвы Честному Кресту.
Наполеон действительно писал Кутузову жалобу на действия партизан. Письмо привозил его адъютант. Историки считают, что это было хитростью со стороны французского императора с целью разузнать, находится ли русская армия по-прежнему в Тарутино.