Дети Арбата. Анатолий РыбаковЧитать онлайн книгу.
и по-другому. И Саше надо по-другому…
Они при нем говорят насмешливо о Глинской, не скрывают своей враждебности к ней – разве такая откровенность не подразумевает доверия?
Все это означало: «И тебе, Панкратов, надо по-другому. Теперь ты битый, второй раз не выкрутишься. Сольц далеко, а мы близко, и держись за нас. Парень ты молодой, неопытный, незакаленный, вот и промахнулся, мы понимаем, с каждым может случиться. Теперь ты знаешь, кто такой Криворучко, бей его вместе с нами. Взаимное доверие возникает только там, где есть общие враги. „Скажи мне, кто твои друзья“ – это устарело! „Скажи, кто твои враги, я скажу, кто ты“ – вот так сейчас ставится вопрос!»
– Жаловался тебе Криворучко? – спросил Лозгачев.
Не стоит связываться с ними. И все же не он, а они битые, не его, а их мордой об стол. Пусть не забывают.
– Мне-то что жаловаться, я не партколлегия.
Лозгачев поощрительно засмеялся:
– Все же товарищи по несчастью.
– «Товарищи»? – насмешливо переспросил Саша. – Так ведь его еще не восстановили.
В мрачном взгляде Баулина Саша почувствовал предостережение. Но этот взгляд только подхлестнул его. От чего предостерегает? Снова исключат? Руки коротки! Обожглись, а хотят выглядеть победителями. Это, мол, не Сольц тебя простил, это партия тебя простила. А мы и есть партия, значит, мы тебя простили… Нет, дорогие, вы еще не партия!
Лозгачев с насмешливым любопытством смотрел на него.
– Думаешь, Криворучко восстановят?
– Меня восстановили.
– Ты другое, ты совершил ошибку, а Криворучко матерый…
– Его когда-то исключили за политические ошибки и то восстановили, а уж за общежития…
– Что-то новое, – опускаясь в кресло и пристально глядя на Сашу, произнес Баулин, – раньше ты так не говорил.
– Раньше меня не спрашивали, а теперь спрашиваете.
– Раньше ты открещивался от Криворучко, – продолжал Баулин. – «Не знаю, не знаком, двух слов не говорил».
– И сейчас повторяю: не знаю, не знаком, двух слов не говорил.
– Так ли? – зловеще переспросил Баулин.
– Ты не прав, Панкратов, – наставительно проговорил Лозгачев, – партия должна очищать свои ряды…
Саша перебил его:
– От карьеристов прежде всего.
– Кого ты имеешь в виду? – нахмурился Лозгачев.
– Карьеристов вообще, никого конкретно.
– Нет, извини, – Лозгачев покачал головой, – партия очищает свои ряды от идейно-неустойчивых, политически враждебных элементов, а ты говоришь: надо в первую очередь от карьеристов. Надо, бесспорно. Но почему такое противопоставление?
Сашу раздражал ровный фальшивый голос Лозгачева, его холодное лицо, тупая ограниченность его вызубренных формулировок.
– Может быть, не будем приклеивать ярлыки, товарищ Лозгачев! Вы в этом уже поупражнялись. Я говорю: один карьерист наносит партии больше вреда, чем все ошибки старого большевика Криворучко. Криворучко их совершал, болея за дело партии, а карьеристу дороги только собственная шкура и собственное кресло.
Наступило