Вразумление Господне. Историческая и современная проза. Лариса РозенаЧитать онлайн книгу.
стоящую рядом. Узнать ее трудно. Очи закрыты, вздрагивают длинные ресницы, как от прикосновения ветра, щеки слегка осунулись и на них разлился нежный румянец. Стала как бы выше и стройнее. Мне показалось, она шептала: «Господи, прости!» Ей тихо вторила старшая…
Мысли в моей голове прояснились. Духовное равновесие девушек вдохновило и меня. И я, забыв обо всем, стала повторять про себя произносимые слова молитв…
В полумраке храма было слышно, как таяли свечи. Пахло душистым, греческим ладаном, воском. Мнилось, души девочек давно улетели в горние места. Я боялась шевельнуться, чтоб не разрушить того молитвенного настроения, которое не часто посещает земных людей.
После молебна все приложились к мощам Преподобного. И последовали в церковь святого Никона. То же необыкновенное молитвенное состояние сопровождало нас. Ольга Николаевна еле слышно прошептала:
– Господи, благодарю!…
Татьяна поддержала сестру:
– Слава Богу за все!
И обе благоговейно перекрестились…
Как любили они всей семьей посещать святые места и вместе молиться! В такие моменты они преображались, как бы возносясь над суетностью мира…»
– Вы знаете, – задумалась Тамара Александровна, – я понимаю, как чудесны описываемые мгновения…
– Мне кажется, я тоже.
– Даже говорить сейчас не хочется ни о чем. Продолжим чаепитие?
– А как же дневник?
– Будем и читать.
«В Растрелиевой галерее прохладно. Казалось, слабый осенний свет на минутку забежал сюда зачем-то по шалости и скоро вот-вот исчезнет. Таинственно переливается серебристый, нежный воздух. В феерическом свете мерцают, словно дорогие камни, глаза сестер, светлые и каштановые пряди волос. Дыхание юности, наперекор холоду и неуюту, оживляет все вокруг. Среди утомленной тишины и покоя медленно прохаживаются великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна, серьезные, сосредоточенные. Обе в шелковых платьях из темного белокоса с нежными разводами, подчеркивающих их стройность. Горячо обсуждая недавно прослушанный концерт знаменитого пианиста-виртуоза, Татьяна пылко объясняла:
– Мне понравилась программа, подобранная с хорошим вкусом и сама игра. Как великолепно удалось ему Шопеновское рубато! – она вся ушла в воспоминания, возвышенная, хрупкая, почти подросток. – Безусловно, мне нравятся фортепьянные сонаты Бетховена, но сознаюсь, entre nous,17 очень люблю Фредерика Шопена – фантазию экспромт. Готова слушать ее и мечтать, мечтать с какой-то отчаянно-нежной грустью.
Лицо ее выражало искренность. Длинные пальцы сами собой, как бы подтверждая слова, неудержимо мчались по воздуху, словно наигрывая что-то на невидимом инструменте.
– И я сообщу по секрету – люблю Вольфганга Моцарта – фортепьянные сонаты, —поддержала Ольга, – часть первая – Аллегро – быстрая, веселая. Вторая – Анданте – медленная, грустная. Словно откуда-то с шумного бала случайно зашла в пустую, тихую комнату. И в друг увидела
Между нами (фр.).