Кавказ. Выпуск VII. Закон и обычай. Максим Максимович КовалевскийЧитать онлайн книгу.
в котором этот обычай стоит к тем отдаленным от нас порядкам, при которых родство по отцу еще неизвестно, и установленная самой природой связь между матерью-родильницей и происшедшим от нее ребенком одна считается источником семейного единения, как нельзя лучше выступает из сопоставления кавказского аталычества с однохарактерными ему явлениями в быту полинезийских племен. Из того описания, какое нравам полинезийцев дает Морган [15], видно, что они придерживались тех же экзогамических запрещений и той же системы общения жен, какую мы встретили среди черкесов. Лица, связанные между собою родством по матери, считали друг друга братьями и сестрами. Брак между ними обычаем не разрешался; но тот же обычай допускал братьев одной группы к совместному обладанию сестрами другой, и наоборот. У одного из племен Полинезии, у племени маори, в силу стародавнего обычая, дети, по правилу, никогда не были оставляемы при их матерях; с самого рождения они поступали к усыновителям и усыновительницам, на обязанность которых падало их вскармливание и воспитание [16].
Обычай полинезийских дикарей раскрывает перед нами действительный источник аталычества. Дети потому поступают у черкесов на воспитание к постороннему лицу, желающему вступить по отношению к ним в роль аталыка, что принадлежность их к тому или другому отцу являлась спорной, очевидно, не по иной причине, как по той, что все члены одного братства одинаково могли быть мужьями их матери. Только открытое признание их тем или другим мужчиной обращало их в его детей. Для этого недостаточно было одного рождения в той или другой семье, требовалось еще усыновление; усыновление, принимавшее вышеописанную форму передачи аталыком взрослого сына в руки мужа его матери.
Братства встречаются на Кавказе не у одних только черкесов. Мы находим их и у чеченцев, которым они известны под наименованием «тайп». Чеченские тайпы, хотя и распадаются на второстепенные союзы (гаары и неки), но тем не менее принадлежащие к ним мужчины считаются все братьями «воша». Между собою браки запрещены даже в двенадцатой степени родства [17].
Подобно черкесам, чеченцы смотрят на купленную из чужого тайпа женщину, как на собственность той семьи, к которой принадлежит муж.
Отсюда то последствие, что по смерти мужа вдова переходит к брату покойного, который, смотря по желанию, может взять ее себе в жены, предоставить ей право заключить новый союз или, не делая ни того ни другого, лишить ее возможности дальнейшего супружества. Потоцкий рассказывает, что в его время, т. е. в конце XVIII века, когда учению Корана не удалось еще реформировать нравы горцев, вдовы по смерти мужа становились по праву женами оставленных ими сыновей; одна только мать не могла сделаться женою сына и поступала к его дяде, т. е. к брату умершего. Этот обычай практиковался, впрочем, лишь у ингушей. На замечания Потоцкого о безнравственности подобного обычая хозяин его, ингуш-урус, отвечал: «Отец мой проводил же ночь с моей матерью, я не вижу,
Ancient Society. С. 414.
См.: Les origines du mariage et de la famille par A. Giraud-Feubon, fils. С. 67.
См. заметки о юридическом быте чеченцев и ингушей Н. Н. Харузина (Сборник материалов по этнографии, изд. при Дашковском этнографическом музее / Под ред. В. Ф. Миллера. 1872. Вып. 3. С. 120. Далее: СМЭ при ДЭМ; а также: