Спящий дракон. Александр МазинЧитать онлайн книгу.
– подумал Нил.
– Не хочет ли достойный Конон позавтракать с нами? – вежливо спросила Этайа.
Черты мечника смягчились.
– Благодарю, светлейшая, нет.
– Вина? – пророкотал Нил.
– Благодарю. Я дал обет не пить кровь винограда до праздника Плодов. – Он поклонился и вышел.
Нил догнал его в дверях, положил руку на закованное в броню плечо.
– Не бери в голову, командир! – сказал он дружелюбно.
Удивленный подобным обращением не менее, чем словами, офицер зыркнул снизу вверх на безбровое лицо гиганта.
– Мой господин опечален, – сказал Нил. – Этой ночью пропал наш друг, маленький воин Биорен!
Взгляд конгая стал острее его кинжала.
– Пропал?
– Его не было утром в апартаментах. И никакого сообщения. Мы обеспокоены. Очень обеспокоены, командир!
– Мой начальник также обеспокоен! – произнес конгай.
– Чем же?
– Богам известно. Благодарю тебя, достойный! – офицер резко поклонился. Гостиничный слуга подвел к нему парда, Конон вскочил в седло и пустил своего зверя рысью в сторону Гавани.
Комнаты Этайи внешне ничем, кроме размеров, не отличались от апартаментов Эрда. Но каждый раз, когда он входил сюда, то неизменно ощущал нечто, присущее только ей, Этайе. Шелковые ленты на деревянных панелях, запах цветов, ставший уже и не запахом, а тем особенным ароматом, которым отличны составленные настоящим мастером духи. Воздух, пятна света на ткани, все отдельные цвета, запахи, звуки вдруг приобретали гармонию, гармонию ее самой, Этайи. И всякий, в ком живо было ощущение прекрасного, мгновенно и безошибочно понимал: вот Единственное! Эрд знал: даже после того как светлорожденная покинет эту гостиницу, стены комнат будут помнить, будут хранить ее след.
Тонкие пальцы Этайи с жемчужными лепестками ногтей, нежные, почти светящиеся, поплыли над серебряными струнами. Тихие, осторожные, бережней первых ласк влюбленных, звуки плавали в теплом мире, смешивались, отдельные еще, но уже знающие о своем единстве.
Собственная сила гнала их, толкала, подхватывала…
Когда Эрд вновь ощутил себя, последние радужные шарики флажолетов таяли на поверхности тишины. Смутное недовольство, изнурявшее его, ушло и не оставило после себя опустошения – только бледную память, холодноватую и зыбкую, как лунный свет.
Когда желание перестает быть прихотью, оно становится Целью. Этайа, положив на колени чернолаковую ситру,[9] смотрела на светлорожденного искрящимися глазами, и Эрд понимал ее молчание лучше, чем собственные мысли.
Пламя полуденного солнца разбивалось о глянцевые листья деревьев. Два парда, низко опустив головы, отчего шерсть на их загривках вздыбилась пыльной щеткой, неторопливо бежали по шероховатым шестиугольным плитам. Всадники мерно покачивались в высоких седлах под монотонный скрип седельных пружин. Зной опустошил улицы Фаранга. Рубашка Эрда намокла от пота. Он с завистью поглядывал на Нила, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки и сапог для верховой езды.
Ситра – струнный музыкальный инструмент, напоминающий гитару, но лишенный ладов.