В консерватории что-то поправить. Ольга Евгеньевна СквирскаяЧитать онлайн книгу.
сформулировали себе задачу – «создание художественно-музыкальной литературы, проникнутой идеями советской революционной общественности», затем воплотили ее в первой советской оратории «Путь Октября», к десятилетию Революции. Тема – «Развитие революционного движения», ни больше, ни меньше.
Точнее, никакая это не оратория, скорее музыкальное действие, с декламацией, жестами и песенно-хоровыми номерами, ведь массовая песня была признана основой пролетарского искусства. Гибрид пионерского «монтажа», сельских посиделок и массового шествия – все это было рассчитано на клубную самодеятельность.
Это еще не все: в качестве дани коллективизму эти ребята творили сообща, без конца собираясь и дебатируя «эту ноту надо играть так», отчего оратория напоминает лоскутное одеяло.
Мы были за любой кипеж, кроме голодовки, поэтому без лишних щемлений окунулись в репетиции этого странного произведения.
Странностей в нем было более, чем достаточно. Например, ритмизованная декламация.
Чтецам не просто надлежало с выражением прочитать текст, но скрупулезно уложить его в ритмическую последовательность – из триолей, пауз, пунктирного ритма. Кроме того, стихи были почему-то разбиты на двух исполнителей – тенора и баритона. Казалось бы, какая разница для чтецов! Ан нет.
Выходил Вовик, композитор с нашего курса, и высоко начинал:
– Я-понская (пауза) вой-на! (пауза) – у него выходило «и-понская! Война!»)
Вступал мой Шурик, низко и грозно:
– Не русский народ, а русское (пауза) са-мо-дер-жавие (пауза)
Начало э-ту (пауза) колониаль-ную (пауза) вой-ну! (по слогам).
И так далее, в том же духе.
Из Оперного театра пригласили режиссера – мужеподобную даму с черными крашеными волосами – и балетмейстера, пожилого щеголя подозрительной ориентации. Они поставили массовые движения. В них преобладала маршировка на месте или шаг влево, вправо, вперед, назад.
«…Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш бог бег.
Сердце наш барабан».
На сцене Большого зала консерватории было тесновато, ногами не разбежишься, зато особую выразительность балетмейстер придал нашим рукам. Жесты рук были широкие, но достаточно однообразные: все так или иначе напоминали жесты Ленина на большинстве памятников – типа, вперед, в счастливое будущее.
Собственно, репетировали мы именно из этого «будущего», о котором так мечтали «проколловцы» полвека назад, и особого «счастья» в нем что-то не заметили, но нас это не смущало. Студенты консерватории уже успели усвоить двойную мораль и были отравлены цинизмом.
Мы толклись, махали руками, декламировали хором Маяковского, а хоровики разучивали свои номера, состоявшие из частушек, народных и массовых песен, – в общем, «взвейтесь да развейтесь».
– Говорят, это произведение долго лежало под запретом, – болтали в кулуарах.
– Да вы что? А что там