Летучие бурлаки (сборник). Захар ПрилепинЧитать онлайн книгу.
нас что ни скажи – кому-нибудь на ботинок обязательно наступишь. Тебе самому уже на голову залезли с ногами, а ты всё равно помалкивай, а то оскорбишь чьи-нибудь чувства.
О наших чувствах кто-нибудь подумал?
Так что усаживайтесь поудобнее на нашей голове, сейчас поведём речь о трудных вещах.
В наших краях водится одна невидаль, имя которой – имперский человек.
Он сам, может, и не знал никогда о том, что относится к подобному виду, но это ничего не меняет.
Традиционно считается, что имперский человек – существо недоброе, мрачное, тяжеловесное, мешающее всем жить.
Другое дело – житель «нормальных стран», европейских, в нынешнем их виде. Там, как нам недавно объяснили, – веротерпимость, толерантность, права, цивилизация.
Так и есть, никто не спорит.
(Самим дороже обойдётся – спорить.)
Но несколько замечаний, никому ни в ущерб, мы всё-таки попробуем сделать.
Если империя существует хоть сколько-нибудь продолжительное время – она должна проявлять чудеса веротерпимости, спокойствия и просто необычайной толерантности, даже если самого́ этого слова не знает вовсе.
Названия болезням (или лекарствам) придумывают те, кто заболели сами.
Если в России никогда не существовало слова «толерантность» – это не значит, что не было её самой.
Если кто-то слишком много говорит о толерантности, есть смысл заглянуть ему в личное дело. Или в историю болезни.
Сам факт долгосрочного существования империи – наилучшее доказательство того, что на соседа тут издавна смотрят спокойно: живёт и живёт.
Да, всякое бывало, но мы всё-таки будем говорить в целом, не размениваясь на частности. Знаю, что на каждое моё слово у кого-то найдётся в запасе история: «…а вот у меня сосед», или «…знаем мы, какие вы соседи». Но, чтобы не увязнуть в подробностях и договорить до конца, нам придётся обобщать.
Даже в Древней Руси попавшего в плен чужака не делали рабом навечно, но, согласно удивлённому свидетельству Маврикия, после определённого времени предлагали ему убраться за выкуп восвояси или «остаться на положении свободных и друзей»!
Русскому человеку издавна льстит, что нерусский человек работает с ним, в общей нашей стране, делит его славу и его горести.
Листал вчера детскую энциклопедию географических открытий (сыну подарили на день рождения), снова испытывал это чувство. Беллинсгаузен Фаддей? Наш, русский, первооткрыватель! (Остзейский немец родом из Эстонии.) Беринг Витус? Наш, русский, первооткрыватель! (Датчанин.) Да и Ермак тоже – много вы знаете русских людей по имени Ермак?
«Я русский! Какой восторг!» – говорил гениальный полководец Александр Суворов.
Какое счастье, что этот восторг может быть заразительным.
Немного эфиоп Пушкин, чуть-чуть шотландец Лермонтов, полутурок Жуковский, отчасти немцы Блок и Брюсов – да ради бога. Это не показатель того, что русские сами ничего не умеют, а показатель того, что русским быть заразительно. Багратион, Брюллов, Гоголь, Рокоссовский и сотни сотен других – тому порукой.
Но