О чем говорят женщины. Алиса ЛунинаЧитать онлайн книгу.
ты не с гастролей, а из заключения вернулась.
– Что-то мне и впрямь нехорошо, – призналась Лена, расстегивая шубу и проходя в квартиру. – Мутит все время. Нельзя мне, наверное, столько летать, от перелетов этих такая тошниловка.
– Тошниловка и от другого бывает, – резонно заметила опытная в амурных делах Ляля, – ты бы проверилась.
Лена так и застыла с шубой в руках – неужели правда?
Оказалось – правда. Долетались они с Андреем. При этом летали вместе, а расхлебывать придется ей одной. А Вера Глебова, между прочим, просила ее не беременеть!
Девчонки, узнав о Лениной беременности, собрали женсовет.
– Так рожай, что такого? – высказалась Ева.
Лена залилась слезами:
– Кому рожай? Для кого? И из коллектива меня попрут!
– А давай я этого твоего академика найду! – выпалила Ляля. – Из- под земли достану! Пусть женится! А не то я ему такую жизнь устрою!
Лена вытерла слезы:
– Нет. Вот этого не надо!
– Лен, ты подумай хорошо, ладно? – попросила Таня. – Просто знай, что мы с мамой тебе всегда поможем, если что…
И Лена думала. Целую ночь. Испытывая при этом всю гамму эмоций – любовь к Андрею, ненависть к нему же (ну ясно – заморочил ей голову, а сам и думать о ней забыл), страх (Глебова попрет ее из группы, как только узнает о беременности) и сомнения: а что я смогу дать этому ребенку, мать- одиночка без работы и без квартиры?!
Что же делать? Возвращаться на Север? Лена представила лицо Лили. «Здрасте, Лилия Евгеньевна, а я вот вернулась. Извините, что не оправдала ваших надежд».
Позже она много раз снова и снова возвращалась в ту ночь. Эх, если бы тогда можно было отсечь эти подлые, трусливые мысли волшебным мечом (что там у них в сказках – меч-кладенец?), сказать себе, что ты дура-дура, ну какое тебе дело до того, что подумает Глебова или кто бы то ни было на свете?! У тебя будет ребенок! Ребенок! И ты ради него сможешь все! Вы вдвоем все сможете! И не думай больше ни о чем, а покупай распашонки и доверься судьбе – все будет хорошо. Но это она сейчас все знает-понимает, теперь, когда ребенка нет. А тогда ее сковала какая-то преступная слабость, трусость. Испугалась, струсила, предала. Себя предала. Что себя предала – она поняла уже в то утро, когда сделала аборт. Было такое серенькое утро на переломе зимы и весны, когда вокруг все такое болезненное, когда сама природа, кажется, пребывает в хандре.
«А не будет ребенка!» – вдруг как-то очень ясно поняла Лена, согнулась пополам от боли и завыла.
А вскоре выяснилось, что после аборта у нее началось сильное осложнение. Позже Ляля удивлялась: «Ну дела, кому-то на аборт сходить – все равно что к зубному, плановый осмотр раз в год, а ты, Морозова, даешь! Чуть концы не отдала!» Но сама Лена знала, почему с ней это случилось.
Она сочла, что ее тяжелое, на грани смерти, состояние – несомненное благо, потому что в забытьи физической боли можно было не думать ни о ребенке, ни об Андрее. Можно было вообще ни о чем не думать. Все происходящее Лена воспринимала