Танго смерти. Юрий ВинничукЧитать онлайн книгу.
это пение действовало на нервы, и тогда из окон неслись брань и проклятия, но пани Голде на это было наплевать.
Однажды в пятницу я застал Йоську за тем, что он, сидя на полу, резал ножницами бумагу на одинаковые квадратики, я удивился, а он объяснил, что завтра суббота, и им не разрешается ничего в этот день делать, разве что загасить огонь, если в доме случится пожар, вот он и готовит бумагу для клозета.
– Йося, ты что, собираешься целый день срать? Зачем тебе столько бумаги? – удивился я.
– Так я ж не только для себя, но и для мамы, и для сестры, а завтра к нам еще придут две тетки и два дядьки, и дедушка Абелес.
Ну что тут скажешь – я сел рядом с Йоськой и помог ему резать бумагу для клозета. А скоро притащился дедушка Абелес с живой курицей под мышкой, снял сюртук и шляпу и вышел с курицей во двор, и тогда я впервые увидел, как курица становится кошерной: дедушка взял ее обеими руками и начал резко болтать ею так, чтобы голова крутилась и крутилась, наливаясь кровью, а когда она стала уже красной, как помидор, дедушка вынул из кармана тесак, одним махом отсек курице голову и подождал, пока стечет вся кровь.
– Нам запрещено употреблять в пищу кровь, – пояснил Йоська, а я лишь сочувственно покачал головой, понимая, что Йоська вовек не полакомится такой вкуснятиной, как кишка, начиненная кровью и гречкой, не говоря уже о ветчине или сальтисоне.
Тут как раз пришла Лия и, увидев, чем мы занимаемся, рассмеялась:
– Что, Йосик? Нанял себе шабесгоя? Может, пусть он нам еще и клецки приготовит на завтра?
– Что такое шабесгой? – спросил я.
– Когда жид не может выполнить какую-то работу в субботу, он зовет на помощь не-жида, и такой помощник называется шабесгоем, – пояснила Лия. – Когда закончишь эту свою мудреную работу, поможешь мне лепить клецки?
– Я, кроме снеговика и хлебных шариков, еще ничего не лепил.
– Ничего, я тебя научу. Когда-нибудь еще спасибо мне скажешь.
Ну, и мы с Лией потом лепили клецки из картофеля и сыра, дед Абелес ощипывал курицу, а Йоськина мама месила тесто для сладкого пирога, в то время как бедный Йоська потел над наукой. Потому что Голда наняла для Йоськи учителя иврита, пана Каценеленбогена, который всегда, даже в разгар жаркого лета, носил черный сюртук и черную широкополую шляпу, из-под нее во все стороны свисали пейсы, а так как бедный Йоська, обучаясь ивриту, должен был иметь покрытую голову, пан Каценеленбоген приносил и для него шляпу, которая была явно великовата, поэтому из-под нее торчали не пейсы, которых у Йоськи не было, а папильотки мамы Голды, пот стекал по его лицу ручьями, и сам он к концу урока чуть не плакал, а мы заглядывали в окна и ждали, когда закончатся его мучения и мы пойдем играть в футбол. Иврит Йосе давался с трудом, да и вообще он не мог понять, зачем ему это нужно, если он хочет быть музыкантом, а не раввином, но мама Голда была непреклонна, полагая, что именно иврит является признаком интеллигентности, и кто знает, может, когда-нибудь ее сынок поедет-таки