Уникум. Владимир ПоселягинЧитать онлайн книгу.
срочно, вот мы в первый набор и попали – всех гребли, кто подходил. Абитуриентов набралось больше сотни, по тридцать человек на курсе, всего четыре группы. Не хватало командиров-танкистов, вот и начали готовить. Делать нечего, пришлось учиться.
Со Светой я познакомился еще до призыва. Искал учителя немецкого языка, а она немецкий чуть ли не как родной знала и решила репетиторством подзаработать. Мы как-то быстро сошлись, до постели дело дошло уже на третий день, обоих это устраивало, так что я бегал к ней в увольнительные, мне как отличнику боевой и политической подготовки их часто давали, ну и в самоволки. Ни разу не попался. В училище немецкий язык тоже был, я и там на дополнительные курсы записался. Причём за эти восемь месяцев отлично его изучил. Говорю с сильным акцентом, но уже всё понимаю, пишу и читаю. Я не один такой полиглот, шестеро нас, один вообще монстр, даже говорит без акцента. Трое в моей группе было, включая полиглота, и мы для лучшего освоения только по-немецки между собой общались, действительно помогало развить разговорный навык. Со Светой мы тоже только на немецком. Та поправляла меня, когда нужно. До этого Глеб изучал английский, пусть плохонько, но говорил, так что я честно в личном деле указал, что знаю и его, а вот про свой испанский скрыл.
Под конец обучения я решил сменить имя, фамилию и отчество, с этим и подошёл к куратору нашей группы. Мол, хочу сменить, по личным мотивам. В принципе, тот знал причину. Мать Глеба приходила на свидание, нашла как-то, где я устроился, хотя никому не говорил об этом, включая друзей и одноклассников. Так что при выпуске я получил удостоверение сержанта бронетанковых войск на имя Ростислава Барда.
Секретная часть не возражала, в личном деле есть информация о смене данных, и ладно. Мне мое прошлое ФИО нравилось, да и привык к нему уже. Сложнее было с секретарём комсомольской ячейки в училище. Тот менять не хотел, но два килограмма свежих пряников, что я принёс из самоволки, решили дело в мою пользу. Получил новенький комсомольский билет.
Вот так время и прошло, сегодня четвёртое июня тысяча девятьсот сорок первого года. Сталину мной отправлено семь бандеролей с толстыми командирскими тетрадями, исписанными мелким убористым почерком, все они пронумерованы. Не знаю, дошли или нет, но всё, что знал про войну и как всё сложилось после нее, описал. Совесть успокоил, а то грызла. Первое письмо ещё до училища отправил.
С предвкушением в душе я прошёл в квартиру Светланы, она целый стол вкусностей наготовила. Но сначала я уволок её в кровать, по пути быстро избавляясь от новенькой формы. Долго не увидимся, а поезд сегодня, нужно хорошенько попрощаться.
Чуть позже, когда мы уже пообедали, я сказал:
– Я не знаю, увидимся ли мы когда или нет, но кое-что я тебе сообщу. В этом месяце начнётся война с немцами. Война страшная и долгая. В академии об этом узнал. Случайно подслушал разговор двух командиров из командированных. Не верить я им не могу, они профессионалы своего дела, а от их анализа становится страшно, аж волосы дыбом встают! Точный