Испанская одиссея. Борис АлексеевЧитать онлайн книгу.
исторический взгляд на время – не единственный. Я понятия не имею о релятивистской механике Эйнштейна, но, говорят, там случается и не такое!»
И снова трепет и восторг эксперимента охватили меня. «Ага, мне предстоит примерить на себя то, что ещё не доставалось ни одному человеку,– два времени!» Я сосредоточился и с лёгкостью припомнил события из прошлой жизни.
– Работает! – воскликнул я и, прижав ладонь к губам (не хватало, чтобы меня сейчас кто-то услышал!), продолжил шёпотом: – Значит, во мне действительно сошлись две жизни. С житейской точки зрения, они исключают друг друга, с биографической – обе имеют равные на меня права. Что ж, поживём вскладчину!..
Повторный стук прервал мои мысли и заставил поторопиться. Я оделся, тщательно оглядел себя в зеркало и вышел из комнаты.
Пожилая служанка ждала у двери. Моё появление она приветствовала лёгким приседанием, затем выпрямилась и, не говоря ни слова, торжественно поплыла вверх по парадной лестнице. Я улыбнулся и последовал за ней. Женщина ввела меня в уже знакомую залу. Описанию этого архитектурного великолепия я посвятил несколько восторженных строк ранее. В центре залы за столом «а ля Гауди» сидели три человека: мужчина лет пятидесяти, красивая статная женщина неопределённого (бальзаковского) возраста и моя несравненная Катрин.
Мужчина, в котором нетрудно было распознать отца семейства и главу дома, встал и вышел мне на- встречу.
– Папа, это Огюст, я прошу вас с ним познакомиться,– опустив голову, проговорила Катрин, привстав со своего места.
– Хуан Антонио Гомес Гонсалес де Сан-Педро,– торжественно произнёс глава семьи, протягивая мне руку.
– Огюст Родригес Гарсиа,– ответил я, пожимая его руку.
– Моя жена, Мария де Монсеррат Риарио Мартинес де Сан-Хосе,– выговаривая имя жены, дон Хуан отвесил супруге церемониальный поклон,– моя дочь, э-э-э… впрочем, мою дочь вы, насколько я понимаю, уже знаете. Прошу за стол, сеньор Родригес,– хозяин улыбнулся и указал на единственный свободный стул. Не успел я присесть, как слуга в потёртой малиновой ливрее поставил на стол четвёртый прибор и принялся украшать его всевозможными яствами.
– Сеньор Родригес, моя дочь сказала, что, пока вы были в плавании, ужасный пожар уничтожил ваше родовое гнездо в Картахене и вам предстоит отстраиваться заново. Примите мои самые искренние сожаления.
Я склонил голову, лихорадочно соображая, как мне следует реагировать на это печальное известие.
– В связи со случившимся позвольте мне, сеньор Родригес,– продолжил дон Гомес,– предложить вам услуги нашего дома, пока вы не исправите положение погорельца.
Отмалчиваться дальше не представлялось возможным.
– Досточтимый дон Гомес, примите мою искреннюю благодарность,– коротко ответил я, припомнив наказ отца: «Меньше слов – меньше печали».
По окончании приветственного ритуала дон Гомес, а за ним и все остальные приступили к завтраку. Впервые в жизни я чинно принимал пищу. Это что-то! В нашем светлом будущем мы совершенно не заботимся