Избранные рассказы. Mike TheЧитать онлайн книгу.
морковку, если им так угодно. Лишь бы тележку допёрли. Да, лишь бы допёрли. А макароны вам будут. И компот. И ещё что-нибудь.
А зажрутся? А если обленятся?.. Но эти думы Кисельков предпочёл задвинуть подальше как совсем невозможные.
Трухлявая, пожелтевшая – ещё ничего, но вот мелованная – совсем ни в какую – бумага категорически не желала гореть. Слипшиеся страницы едва занимались вдоль по обрезам и корешкам, а дальше принимались меланхолично чадить. Те же, что осыпались золой, стремились образовывать плотный чернильный покров: закупоривали решётку, перекрывали приток кислорода.
Пододвинув очередную кипу приговорённой литературы, Кисельков взялся за кочергу. Остервенелые шуршащие движения. Взад-вперёд, взад-вперёд… Та же листва, только упрямее. Тот же уголь, только полегче. Те же кости, только без слёз.
Да, за долгую жизнь он успел наработаться. Годик там, полгодика тут. Дипломированный перспективный филолог, неплохой переводчик, немного артист… Теперь вот – с пистолетом. Но как же так, всё равно кочегар.
«Враги принялись вырывать ему ногти, но Семёнов молчал» – Не хотите? В огонь!
«Последний патрон всегда для себя» – Туда же! Не жалко!
«Нашёл кусок золота и сдал куда следует» – И что с вами делать… Ладно, тоже всё в топку! Весь героизм, все высокие мысли…
Уничтожать идеалы оказалось непросто. Выдёргивать саженцы, перепахивать всходы… Конечно, можно припрятать, отложить до лучших времён, но любой компромисс всегда оставался с гнильцой. Сразу сомнения, беспокойные мысли: может, не стоило, может, не надо, может, всё взять да переиначить… Нетушки, к чёрту эти хождения по мукам. Резать так резать. Сейчас. Один раз. Чтобы больше не вспомнилось.
Когда всё было кончено, за окном уже занимался рассвет. Куда делись ставни, Кисельков не помнил: скорее всего, задыхаясь в прогоркшем кумаре, он махнул рукой на маскировку. Теперь же, подходя к живительному свету, политрук с упоением втягивал молочный утренний холодок. Тишина. А главное – ВСЁ.
Выгрести кучи золы было делом привычным. Теперь умыться – размылить чумазую перхоть. За ушами, в подмышках, прочихаться, профыркаться… Смена одежды на месте – ждёт не дождётся. Рубашка, подтяжки, и вот уже нет Сатаны с шалым взглядом. Так, привычный служака довольней обычного.
Оставалось дождаться подъёма, а пока Кисельков тяжело присел у стола. Огляделся, словно после побоища, и, машинально раскрыв первый попавшийся томик из уцелевших, бросил взгляд на страницу:
«В порыве боевого азарта он забыл о себе и действовал как истинный защитник отчизны, как частичка огромного целого. Мысли о доме, о детях слились в единую мысль о стране…»
Политрук замотал головой, на минуту придавил скрипнувшие глаза и повторно прошёлся по тексту. Ничего не поменялось: на серых страницах и вправду красовались слова только что сожженного Броневого, невесть как забравшиеся в поэму старой тётки с непроизносимой фамилией.
В недоумении он пролистал издание до конца, и это действительно