Поэмы. Уильям ШекспирЧитать онлайн книгу.

      Проклятая! Кому грозила ты,

      Готовясь выстрелить напропалую?

      Рок повелел тебе щадить цветы,

      Сбирая в мире жатву роковую.

           Для стрел златых Амура он созрел,

           Увы, – а не для Смерти черных стрел.

      Ужели слезы всех напитков слаще?

      Иль вздохи для тебя отрадны так?

      Зачем ты этот взор, как день, блестящий

      В кромешный, вечный погрузила мрак?

           Природы наилучшее творенье

           Сгубила ты – и нет тебе прощенья!»

      Она, умолкнув, силится сдержать

      Сребристые ручьи, что вниз по щёкам

      На грудь ее, уставшую страдать,

      Свергаются сверкающим потоком;

           Но горьких струй неудержим разбег:

           Он отворяет снова шлюзы рек.

      Глаза и слезы – можно ль ближе слиться?

      Они друг друга зрят, как в зеркалах,

      И не понять, что за печаль творится:

      Слеза в глазах или глаза в слезах?

           То дождь – то ветер веет на ланитах:

           Их вздохи сушат, горе вновь кропит их.

      В ее беде сошлось так много бед,

      Что трудно даже выбрать между ними;

      И мнит любая, что ей равных нет,

      И верховодить хочет над другими.

           Но нет одной беды – есть тьма невзгод,

           Затмившая ненастьем небосвод.

      Как вдруг сквозь шелест листьев в отдаленье

      Охотничий послышался ей клик;

      Все страхи, все ужасные виденья

      В ее душе рассеялися вмиг:

           Она почти уверена, что слышит

           Адониса – и вновь надеждой дышит.

      Иссяк неудержимых слез ручей;

      Как перлы в хрустале, насквозь мерцая,

      Они застыли в глубине очей.

      Лишь изредка беглянка дорогая

           Скатится по щеке на луг сырой

           И с пьяною смешается землей.

      О страсть упрямая, как ты нелепа!

      Без удержу ликуя и скорбя,

      И отвергаешь ты, и веришь слепо,

      Лишь крайности любезны для тебя.

           То зеленью надежды ты увита,

           То черной безнадежностью убита.

      Она спешит скорее распустить

      Ткань траурную, что сама соткала:

      Адонис жив; не должно Смерть винить,

      Но честь ей и хвалу воздать пристало.

           «О госпожа! – она взывает к ней. –

           Тень грозная, царица всех царей,

      Не гневайся на выходку шальную!

      Без памяти от страха я была,

      Когда передо мной сквозь дебрь лесную

      Промчался злобный вепрь. Такая мгла

           Отчаянья рассудок мой затмила,

           Что я тебя, безумная, бранила.

      Моя ли в том вина, что мой язык,

      Вспылив, не удержался от хулений?

      Не я – кабан твой гнусный клеветник,

      Он – подстрекатель ярых обвинений.

           Зверь дикий виноват, ему и мсти;

           А безрассудству женскому прости».

      Так, дабы вновь надежды не лишиться,

      Она