Апология дворянства. Александр Никитич СевастьяновЧитать онлайн книгу.
в деле умственного постижения народа и русской жизни вообще, преподали нам извращенный и предвзятый взгляд на вещи, заразив этим взглядом Соловья и Сергеева, – это все, увы, правда. И вот уже Соловей, проникнутый экзистенциальным отчаянием по поводу отношений верхнего и нижнего классов русского народа, вопрошает нас риторически: «Что же удивительного, если народ отвечал колонизаторам взаимностью, то есть держал их за врагов и оккупантов?».
Увы, перед нами вновь ужасное преувеличение плюс забвение постулатов исторического материализма. Но ведь классовую вражду и классовую борьбу не Маркс придумал – и не Соловью с Сергеевым ее отменять. Классовая вражда была, есть и будет всегда, а по временам она обращается в классовую борьбу, это факт. Но при чем тут оккупация? Это слово всегда подразумевает инородческое вторжение, а им-то и не пахло.
Соловей пытается обосновать оккупационный момент. Ему для этого оказалась необходима ссылка на С. Лурье: «Именно так русская низовая масса воспринимала имперское государство: „Крестьяне старались избегать любых встреч с представителями государственной власти, как огня боялись попасть в суд, хотя бы в качестве свидетелей, государственным учреждениям не доверяли, в их легитимности сомневались, а при появлении представителя власти в деревне прятались по избам“»51.
Для каждого, кто когда-либо жил в нашей стране, это явление – не новость и не аргумент. И сейчас в России люди власть не любят и от нее прячутся, и всегда так было и, видимо, будет. А что, от чисто русских опричников не прятались при Иване Грозном, не убегали куда глаза глядят? Или от чисто русских колхозных и милицейских советских властей? Или и это все тоже была оккупация? Да нет, не нужно выдумывать: «своя же сигуранца проклятая», а никакие не оккупанты, не интервенты.
Октябрь, большевики и пси-фактор
Русская революция антинациональна по своему характеру,
она превратила Россию в бездыханный труп.
Н. А. Бердяев
За всеми этими натяжками и неубедительными домыслами о власти дворян над крестьянами как форме инородческой, якобы, оккупации (с выходом на главную идею Октября как национально-освободительной революции) мы не должны упускать из виду главное. Когда случился Октябрь, от крепостной зависимости оставались лишь бледные воспоминания, ведь прошло 56 лет с ее отмены. Сменилось два-три поколения. Крестьян, родившихся при крепостном праве, в живых оставалось немного. И революция была направлена вовсе не против этого давно не существующего права или этих бледных, искусственно разогреваемых воспоминаний.
Напомню: революция именовала себя социалистической, своей ведущей силой считала рабочих, а не крестьян, и была направлена в первую очередь не против давно отжившего дворянства и несуществующего крепостничества52, а против буржуазии, против капиталистического
Там же, с. 127.
Остатки усадеб были доразгромлены, а остатки дворянского землевладения переделены, как и положено, после буржуазно-демократической революции: Февральской. После Октября громить и делить уже было практически нечего.