Шарм серебряного века. Филологиня. Любовь СушкоЧитать онлайн книгу.
какие-то сомненья,
Рифмы скорбные угасли,
И пропало вдохновенье
Ждал он Музу, но напрасно.
С юным графом пировала,
Не хотела возвращаться.
И поэма догорала,
Обретая боль и счастье.
Как же все несовершенно,
Как меняются полеты,
В недописанном мгновенье
Все тонуло отчего-то.
Кот таинственный являлся,
Музыку иную слыша,
И поэт в нем растворялся
В небо поднимаясь выше.
И читая обреченно,
Строки оборвало время,
Сон о Музе обнаженной
Возникал, ему не веря,
Он перо хватал, чернило,
Он за ней летел в туманы,
Было все конечно мило,
Было все, конечно странно.
Сон о Левитане
А Левитан все грезит о тепле,
Стремится к Плесу из глухой столицы,
Чтобы шагать так просто по земле,
И чтобы с пути в печальный час не сбиться.
Там все постыло, тягостно, темно,
Не пишется, не любится, я знаю.
И старый клен не заглянул в окно..
И в небе не увидишь птичью стаю.
Какие-то тревоги и дела,
Его к равнинам тем не отпускают.
Идея вспыхнув, снова умерла,
И потому в глазах тоска такая.
А Плес все ждет картины и творца,
Он верит в то, что все к нему вернется,
Безбрежность мира, неба высота,
И алое там на закате солнце…
Пора бы уходить, а он стоит,
И грезит наяву, и сквозь туманы,
Он видит Русь понятную на треть
Печальному еврею Левитану…
Он видит даль и ширь ее полей,
Ее простор ему ночами снится,
Чем дальше он уходит, тем светлей,
И радостнее эти сны и лица.
О, так бы написать, чтобы потом
Она явилась снова в мир нежданно,
Склоняется над белым он холстом,
И эта высь прозрачна и желанна.
И Музы так прекрасны в этот миг,
И женщины его неповторимы,
Он пишет мир, он снова пишет мир,
Такой роскошный и такой любимый.
Миф о капитане
Капитан Летучего Голландца
Проносился в сумерках незримый,
Не хотел мириться и сдаваться.
Пусть над ним смеялись Серафимы,
С ним сатиры дерзкие шутили,
Пили ром, и дев крутых делили,
И куда-то в полночь уходили,
И кого-то дальнего любили.
Ну а он в тиши своей каюты,
О поэмах спорил и ярился,
Если там, в тумане не сдаются,
Значит, снова этот мир разбился
На штрихи его, и пусть не зримы,
В тишине печали и утраты
Любовались ими херувимы,
И несли корабль его куда-то.
И к холодной пристани причалив.
И пройдя все бури и утраты,
Ждал он снова деву на причале,
А она ушла, ушла куда-то.
Волны