Варкалось. Виктория ТравскаяЧитать онлайн книгу.
и мужа прежде всех других, честно старалась быть ему хорошей женой, не гневалась, не злословила, не ленилась… Ну вот разве что чревоугодие – вкусно покушать Маша любила всегда, но ведь не за это же, в самом деле, обрушивались на неё мужнины кулаки?
Между тем надо было что-то решать. Дома об этом не говорили, было понятно и так, что родители на её стороне, а молчат только оттого, что не ходят брать на себя бремя этого выбора, его она должна сделать сама, но ответа всё не было. Однажды, набравшись смелости, Маша обратилась к священнику: как ей быть, если муж бьёт? Батюшка, которого она перехватила в церковном дворе, посмотрел в её заплаканное лицо, отвёл в сторону.
– Венчаны?
– Нет. Атеист он…
– Угу, – кивнул отец Георгий, – а за что бьёт?
Маша пожала плечами.
– За разное… С пустяков начинается. То рубашка не так поглажена, то суп перекипел…
– Суп перекипел? – отец Георгий поднял бровь, было видно, что он с трудом сдерживает улыбку.
– Ну да, суп, – повторила Маша рассеянно и добавила словами Алексея: – надо разогревать, а не кипятить, эту бурду потом есть невозможно, – и она, набрав побольше воздуха, выпалила на одном дыхании всю печальную историю побоев и прощений.
Отец Георгий задумался. Не сосчитать, сколько он слышал уже таких жалоб. Бивали обычно из ревности или по пьяни, или, в крайнем случае, за отказ в близости, но так чтобы за суп…
Маша вздохнула:
– Я сейчас у родителей, вот думаю: надо ли возвращаться…
Отец Георгий вгляделся в это ясное лицо. В другом случае он бы, наверное, сказал то, что ему полагалось по сану: живёте во грехе, надо венчаться. Но в глубине души он не верил, чтобы венчание что-то изменило в жизни этой юной женщины. И когда он наконец прервал молчание, то заговорил не по уставу.
– Я бы мог сказать, что он бесноватый. Церковь о таких говорит: одержим дьяволом, но, строго говоря, все мы им одержимы. У каждого в сердце есть от Бога и от Диавола, только один отдаёт себе в этом отчёт, а другой нет. А из тех, кто понимает, есть такие, кто это старается преодолеть, и такие, кто идёт на поводу у своих пороков. Но это его беда и измениться может он только сам. А ты спрашиваешь, что делать тебе… Что ж, выбор у тебя, как я вижу, такой: остаться и помочь ему обрести в себе Бога – или предоставить его самому себе и хотя бы оградить от него детей. Решай.
Маша издали заметила у ворот голубую «Ладу» свёкра – словно наткнулась на невидимое препятствие, качнулась вперёд и назад. (Возвращалась она одна, бабушка не стала дожидаться окончания её разговора с отцом Георгием). Постояла, чтобы унять сердце и собраться с мыслями, но вышло не очень: мысли метались как муравьи, когда в кучу втыкают палку, и если бы не Петька, которого уже пора было кормить, то Маша бы развернулась и ушла бродить, дожидаясь, пока Рангуловы (кто бы там ни был) уедут восвояси. Она не была готова видеть ни одного из них.
Маша присела на лавочку у чьих-то ворот в беспомощной надежде, что вот сейчас откроется калитка и непрошенные гости