Равноправные. История искусства, женской дружбы и эмансипации в 1960-х. Мэгги ДоэртиЧитать онлайн книгу.
муж, розовощекие детки и «Бьюик» у дома. Но что-то не так. Вас не занимают домашние дела; дети вызывают не восторженную улыбку, а вспышки раздражения. Вас беспокоит, что вы совсем не похожи на женщин со страниц глянцевых журналов: тех самых, что с упоением намывают кухню и пекут пироги (глядя на такую рекламу, домохозяйка и журналистка-фрилансер Бетти Фридан «думала, что с ней что-то не так, потому что не получала оргазма от натирания полов воском»)[7]. А все и вся только подтверждают, что, как вы и подозревали, проблема именно в вас. Вы сексуально озабочены, вы фригидны, вы чересчур образованны, вы невежественны. Вам нужно к психологу; вам нужно принимать побольше антидепрессантов. Вам стоит научиться лучше готовить (со всеми этими новомодными кухонными штучками!), а пока радуйтесь тому, что у вас есть, будьте за это благодарны. В 1950-х общественное давление на некоторых женщин было столь велико, что им приходилось уничтожать в себе любые несоответствия таким «нормам».
Но женщины вроде Секстон и Кумин не желали отказываться от того, чем жили и горели. Не хотела этого ни Тилли Олсен из Сан-Франциско, коммунистическая профсоюзная деятельница, планировавшая написать великий пролетарский роман, ни художница-портретистка Барбара Свон, выросшая в Ньютоне и учившаяся в одной из лучших художественных школ Бостона, ни Марианна Пинеда, родившаяся в Эванстоне (штат Иллинойс) и, перед тем как поселиться в Бруклине (штат Массачусетс), учившаяся во множестве американских и европейских мастерских. Каждая из этих пяти женщин выиграла конкурс на поступление в Институт в течение первого или второго года его существования. Финалистки собрались в Кембридже, где встретились с историками и психологами, композиторами и учеными, поэтами и художниками – и все они были женщинами.
Многие стипендиатки Института не были в подобном женском сообществе со времен учебы в Вассаре или колледже Сары Лоренс. Другие – включая Секстон, которая не имела высшего образования – испытывали подобное чувство сопричастности впервые. В Институте женщины могли не думать о домашних обязанностях и детях и просто быть мыслящими личностями среди других себе подобных – по крайней мере до ужина. Основательница Института часто называла его лабораторией. Он также был инкубатором, в котором женщины могли развиваться.
Результаты этого, как выразилась Бантинг, «хлопотного эксперимента» превзошли самые смелые ожидания. Институт действительно изменил жизни стипендиаток, одна из которых даже назвала его своим «спасением»[8]. Каждой из писательниц и художниц, о которых говорится в этой книге, Рэдклифф предоставил крайне важную возможность бывать наедине с собой, при этом оставаясь частью сообщества, – то есть создал идеальные условия для творческого роста.
Эти женщины впервые оказались среди единомышленниц. Они говорили обо всем, начиная от лучших издателей и заканчивая отвратительнейшими семейными ссорами. Они читали произведения друг друга и сотрудничали в
Лили Макракис, из интервью автору. Май 2016 года.