Настоящая фантастика – 2015 (сборник). Андрей ДашковЧитать онлайн книгу.
отступил в сторону, приглашающе махнув рукой. Полицейский заколебался. Вольсингам подошел к хитрому прибору и заглянул в верхнее стеклышко, как показал ему Харп.
Внизу, в ярком световом поле, перекрещивались какие-то черные нити. Их было великое множество. Кажется, больше, чем налипших на них чешуек бурой и серой краски.
– Аскоспоры, – торжествующе произнес Харп, словно это должно было что-то означать.
Потом, заметив непонимающие взгляды Гроссмейстера и Вольсингама, со вздохом добавил:
– Споры гриба. Так обычно они распространяются. Что-то вроде зерна, из которого прорастает мицелий и плодовое тело.
Полицейский тряхнул головой и рявкнул:
– Что все это значит?
– Терпение, друг.
Жестом фокусника медик указал на распятого грызуна.
– Я подумал, что дело, возможно, не только в ядовитых свойствах алкалоида. Меня беспокоило состояние мозга погибших. И интересовал способ заражения. Если бы отрава проникала через легкие, мы все бы уже были заражены. Однако жертвами стали только те, кто прикасался к иконе. Я нанес споры на выбритый участок кожи крысы, и посмотрите, что стало с тканями зверька через час. Вот второй препарат.
Харп сменил стеклышко, лежавшее под трубкой микроскопа. Вольсингам заглянул в маленький глазок прибора – и брезгливо отшатнулся. Сквозь розовато-синее поле, напоминавшее странный ковер и разделенное на повторяющиеся узоры-цилиндры, тянулись все те же черные нити.
– Наибольшая концентрация уже через три часа после заражения наблюдается в мозгу. Феноменальная скорость роста. Просто феноменальная.
Полицейский опасливо приблизился к столу, глядя на трупик крысы так, словно тот сейчас на него набросится.
– И что все это значит?
Харп, пожав плечами, процитировал:
– «Брать Крестос с прахом святого Сомы и давать князьям, и баронам, и сильным мира сего для обращения в нашу веру». Похоже, гриб влияет на мышление инфицированных. И может убивать тех, кто по какой-то причине стал негоден. Точнее сказать не могу, но знаю, кто может.
Гроссмейстер и Вольсингам переглянулись. В Городе был человек, знавший о растениях все. Или, вернее, не совсем человек. Вольсингаму опять стало зябко, как вчера на площади.
– Кроха никого не принимает, – глядя в пол, процедил художник. – Не думаю, что она захочет говорить с вами.
– Вот и узнаем, – отрезал Гроссмейстер.
На Город сыпался снег. Это было тем более нелепо и странно, что еще вчера палило солнце и свирепый блеск чисто вымытой брусчатки торговых кварталов слепил глаза. Сегодня над площадью стояла снежная заметь, и в этой замети двигались черные фигуры. Многоголовым рычащим зверем колыхалась толпа, и когда снегопад на секунду унялся и серо-белый занавес распахнулся, сердце Вольсингама ухнуло вниз. Ему показалось, что на площади жгут девушку – худенькую девушку в зеленом платье