Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени. Наталья ПушкарёваЧитать онлайн книгу.
об утверждении и укреплении политики социального контроля над женской репродукцией[40] – а сама Дэвис-Флойд убедительно являла в своих новых исследованиях, насколько сильно поражен сексизмом язык описания женских и мужских физиологических процессов, как сформировался и окреп концепт «женщина – машина по воспроизводству себе подобных»[41].
Историки меж тем обратили взоры на реалии прошлого, начав изучать социальное конструирование моделей поведения рожениц в разные эпохи, что и осуществлялось главным образом на материалах США и Великобритании. Они увязывали историю трансформаций родильных практик и контроля над всем временем до рождения ребенка, над женским окружением, над повитухами с историей роста научного знания, которым (как уже было доказано) слишком долго располагали главным образом мужчины, составлявшие подавляющее большинство обучающихся на медицинских факультетах. Появление женщин-врачей и особенно специалисток по женским болезням выглядело в перечисленных трудах того десятилетия истинной революцией, важным сдвигом не только в медицинской практике, но и в гендерных отношениях – отношениях господства и подчинения[42]. Расширялся круг привлекаемых источников, все чаще в публикациях использовались уже не только косвенные данные (описания из нарративов), но и документация, которой ранее пренебрегали (a она все же сохранилась), – свидетельства о рождении, лицензии на право акушерской деятельности, врачебные записки, медицинская статистика. В научный обиход также вошли ранее редко и случайно встречавшиеся, но специально выявляемые ныне описания акушерками своей практики.
Особое внимание к голосам акушерок Великобритании, работавших в середине XX века (1940–1970‐е годы) и помогавших разрешавшимся от бремени как раз в домашних условиях, позволило Джулии Эллисон опровергнуть доводы Э. Оукли об абсолютной потере автономности акушерской практики в прошлом веке[43]. Традиция (по крайней мере, в Англии и в обеспеченных социальных слоях) продолжала жить. И это социоантропологическое исследование (скорее социолога, чем историка) в известном смысле дополнили собственно исторические изыскания Адриана Уилсона, который тоже озадачился целью понять и проанализировать процесс медикализации родовспоможения в Великобритании и раскрыть пути активного проникновения врачей-мужчин в родильную комнату. В отличие от предшественниц, исследовательниц-феминисток (Дж. Донегэн, Дж. Доннисон и, скажем, своей современницы и соотечественницы М. Тью или француженки С. Бувале-Бутюри), считавших, что перенос родов в стационары не снизил рисков смертности и стал ответом не столько запросам рожениц, сколько стремлению врачей получить абсолютный контроль над процессом родов и увеличить прибыль от применяемых медицинских вмешательств[44], А. Уилсон был куда аккуратнее с выводами. Он спорил с теми, кто был убежден, что мужчины-врачи «агрессивно изгоняли» акушерок
См. ее рецензию на кн.: