Судьба и Служба. Тюркские контуры России. Игорь ШумейкоЧитать онлайн книгу.
самой важной речи Путина в том году. Вместо мягкого, гражданского патриотизма двух предшествующих десятилетий, Путин стал продвигать бьющий себя в грудь национализм с воинственными ценностями в виде жертвенности, дисциплины, преданности и бесстрашия.
Путинское определение «пассионарности» (термин образован от латинского слова passio) носило отчасти научный характер. «Способность к движению вперед и к переменам» – это один из путей объяснить то, что имел в виду Гумилев, хотя правильно также сказать «способность терпеть страдания». Это была аллюзия на Новый Завет и распятие Христа, о которых грезил Гумилев во время 14-летнего заключения в сибирском лагере. Работая на прокладке Беломорканала в 1939 году, где заключенные массово погибали от переохлаждения и истощения, Гумилев изобрел термин «пассионарность». Как он объяснил в своей книге «Этногенез и биосфера Земли», написанной в 1979 году и ходившей в Самиздате до 1989 года, главным признаком величия служит самопожертвование.
Видя заключенных, вынужденных жить, как звери, чтобы выжить, он пришел к выводу, что моральные принципы, дружба и братство служат не признаком человеческого прогресса, а представляют собой инстинктивное побуждение, во все времена отличавшее людей от животных».
Здесь буквальную цитату продолжу кратким, но точным (что легко проверяемо) пересказом. Кловер пишет: «Гумилев заметил, как заключенные, вынужденные жить, как звери… проявляли высочайшую взаимовыручку, жертвовали собой ради товарищей, что и показывало их человеческую суть и… пассионарность».
И снова Кловер дословно:
«Гумилев приобрел известность как специалист по кочевым народам степей Евразии: скифам, хунну, гуннам, тюркам, киданям, тангутам и монголам. Их история представляет собой не прогресс просвещения и благоразумия, а бесконечный круг миграции, завоевания и геноцида. Каждые несколько веков кочевники вылетали из степей, разрушали процветающие страны Европы, Ближнего Востока и Азии, после чего растворялись в тумане истории так же быстро, как и появлялись на исторической сцене. Из борьбы выходили победителями не те общества, кто лидировал по богатству, технологиям или просвещенности. Нет, победители отличались чем-то вроде virtù, описанного Макиавелли, боевого духа или воинственности. Арабский средневековый философ Ибн Хальдун называл племенную солидарность кочевников, грабивших цивилизованные города, термином «асабия». Гумилев предложил «пассионарность».
Тоска по родине, травма от большевистской революции привели в 1920-е годы русских эмигрантов к отрицанию возможности превращения России в западную, буржуазную страну. Они считали, что Просвещение, как форма европейских социальных теорий, принесло России только геноцид и разрушение, тогда как в дикой жизни гуннов, тюрков и монголов была гармония. Степи и леса внутренних районов континента традиционно стремились собраться под одним знанием имперского завоевания. Они – и Гумилев – считали русских последним воплощением