А впереди была вся жизнь. Владимир Николаевич ЛукашукЧитать онлайн книгу.
протянула брюнетка (что мне сразу понравилось, так как вообще имею тягу к чернявеньким). Она тоже хотела показать, что шпрехает по-русски. – Я ест Габби, моя подруга – Магда.
– О, ja! Sehr gut![22] – улыбнулся я в ответ. Мой багаж в языкознании был скромен, хотя числился любимчиком «немки» в школе. Однако сейчас будто заклинило, не мог подобрать слова. – Я это… Ихь бин фрёйлих зеен зи (типа, значит, рад вас видеть).
И чуть не брякнул: «Ин Шталинград». Впрочем, вовремя сообразил, что наступит полный каюк нашим взаимным чувствам. Торопливо добавил:
– Ин Волгоград.
И далее:
– Ихь бин Владимир, штудент (тут понятно без перевода!). И ещё это… Ихь виль фройендшафт шлиссен (в смысле, хочу познакомиться).
Конечно, я ещё только поступал в мединститут, но не сбрехать для меня было равносильно самоубийству. И то верно! Как скажу жизнерадостным иностранкам, что являюсь уроженцем грязного гетто, от вида которого они брякнутся в обморок? Не-ет, так не попрёт. Надо выглядеть по-советски достойно.
Они что-то мило защебетали. Но слишком быстро, и я не очень допетривал. Иногда отвечал невпопад. Магда нацепила на мою рубашку со здоровенными красными маками значок, символ феста – крошечный, цветной пятилистник с Родиной-матерью в центре. А у меня, к сожалению, ничего не было подходящего. Тогда я пообещал:
– Покажу вам наш замечательный город. Бл…дь, такого вы ещё не видали.
Ляпнул и выпал в осадок. Внутренний голосок захихикал: «Что несёшь-то?! Позоришься перед гостями». Гоби сразу с вопросом:
– Что значит «бл…дь»? Я не встречала такой слова в словаре.
– Да это… – я малость смешался. – Русский артикль! Применяется в особых случаях, которые понятны лишь нам. Вам трудно понять тонкости наших э-э… говоров.
А чё, нельзя приврать? Битте-дритте, фрау мадам, я урок вам первый дам.
По радио накануне тарахтели, что немецкая молодёжь примет участие в реставрации «Гасителя» на набережной. Эта подробность меня смущала. Бронекатер был потоплен на переправе «мессерами» в Сталинградскую битву. И я соображал в некотором смятенье, показывать ли мэдхен то, что сотворила их дедовская сволочь. Или ту же разбитую в годы войны мельницу[23]. Не то опять сяду в лужу из-за какой-нибудь моей глупости. Потому простецки предложил прошвырнуться до центральной набережной, которая всегда восхищает гостей. Как у нас выражались по телеку, увидеть «СССР глазами зарубежных друзей».
– O-o, sehr gut! – лопотали немки.
Интересно, что они думали на самом деле? Вот бы им показать подвал в неподалёку расположенном ЦУМе, где взяли за шкирку фельмаршала Паулюса. Было бы весьма приколисто.
Мэдхен перекинулись ещё фразами между собой, и Габби достала из сумочки белую картонку с эмблемой фестиваля. Что-то спросила меня. Больше интуитивно понял: меня спрашивают, пойду ли с ними на какое-то представление?
– Ja, ja! Naturlich[24], – вновь закивал я головой. Кто же откажется от халявы!
В
О да! Очень хорошо (нем.).
Речь о разрушенной в Сталинградскую битву мельнице, которая считается памятником истории.
Да-да, конечно (нем.).