Царевна Софья и Пётр. Драма Софии. Андрей БогдановЧитать онлайн книгу.
Священная лига, участники которой только и ждали, как бы с наибольшей выгодой заключить с османами сепаратный мир, вскоре развалилась, а десятилетие спустя восточная держава надолго превратилась в служанку чуждых ей интересов, страну, в которой высшей наградой можно было считать производство в «немцы».
«Любопытные и новые известия о Московии»
Де ла Нёвилль совершенно справедливо счел свои Записки о России не актуальным политическим донесением, а «чтением в часы отдыха от важных дел». Они не попали в библиотеку «короля-солнце», зато имели большой читательский успех: парижское издание 1698 г.[51] уже в следующем году было переведено в Лондоне[52] и переиздано в Гааге. Не остановившись на этом, голландцы в 1699 г. издали свой перевод, снабдив его новым предисловием и приложением о новейших событиях в России; в 1707 г. эта книга была переиздана в Утрехте[53].
Интерес к книге подогревался, конечно, маскарадным заграничным вояжем Петра (во главе с неудавшимся швейцарским купцом Лефортом) и открывавшимися невероятными возможностями экономической и политической эксплуатации России. Но не прекращал своей деятельности и сам Нёвилль, получивший, по его словам, статус дипломатического чиновника и в этом качестве сновавший по Европе, обещая самым разным людям всяческую помощь (благодаря чему он четырежды отмечен в бумагах Лейбница).
В России Записки Нёвилля оказались в центре внимания в XIX в. Н. А. Полевой издал в «Русском вестнике» за 1841 г. (т. 3–4. № 9–10) сокращенный и не слишком качественный перевод с английского издания 1699 г. Ученые самых различных взглядов – Н. Г. Устрялов и М. П. Погодин, А. Г. Брикнер и М. И. Семевский, Н. Я. Аристов и В. О. Ключевскай – свободно толковали известия французского агента, сообщавшего сведения на любой вкус.
Использование Записок в значительной мере диктовалось политическими пристрастиями. Наибольший ажиотаж, продолжавшийся и в советское время[54], вызвало сообщение Нёвилля о голицынском плане «освобождения крестьян» с земельным наделом, истолкованное в том смысле, что канцлер был предшественником Александра II Освободителя. Неважно, что француз писал исключительно о дворцовых (в крайнем случае – государственных) крестьянах и речь шла всего лишь об изыскании бюджетных средств на содержание армии.
Введение единого военного налога для не частновладельческих крестьян вполне вписывается в реальные реформы Голицына, а освобождение крепостных – выдумка фантастическая. Помимо того, что даже царь (не говоря о канцлере) не мог распоряжаться чужими вотчинами, сам Голицын лишь недавно разбогател, приобретя большие земли с крепостными крестьянами! Но именно такое нелепое толкование слов Нёвилля о русском канцлере запало в души историков и даже позволило В. О. Ключевскому назвать крупного государственного деятеля идеалистом, вроде «либерального и несколько мечтательного екатерининского вельможи», не обладавшего достаточным умом,
An Account of Moscovy, as it was in Year 1689. In witch the troubles that happen’d in that Empire from the Present Czar Peter’s Election to the Throne, to his being firmly settled in it, are particulary related. With a character of Him, and his People. By Monsieur de la Neuville, then Residing at Moscow. London, printed for Edward Castle, next Scotland-Yard-Gate, by Whitehall, 1699.
Reys-Beschryvinge van Polen na Moscovien… Door de Heer N. Nieuwstad. Tot Tyel, by Jan van Leeuvven, Boekverkooper, 1699; Tot Urtecht, by Antony Schouten, 1707.
Библиографию см.: