Волны. Николай КошкинЧитать онлайн книгу.
кофе выпьем?
Я был не против. Мы зашли в кафе, на которое он указал, взяли себе два капучино, а потом сели за свободный столик возле стены, под коллажем из чёрно-белых фотографий. Здесь, в тишине, я почувствовал, наконец, что действительно нахожусь в новом городе. За окном – неизвестные мне дома, множество людей. Да и подобных уютных заведений там, откуда я приехал, не существовало.
– Давай я тебя сфоткаю, отправишь маме, напишешь, что всё у нас нормально, – он направил на меня камеру телефона.
Я поднял стаканчик с кофе повыше и деловито посмотрел в окно. Глеб прыснул со смеху.
– Не на обложку журнала позируешь, лицо-то можно и попроще сделать.
– Фоткай давай, – поторопил я.
В этот момент к нам медленно подошёл какой-то длинноволосый парень со стаканчиком кофе в руках. На пальцах у него были чёрные кольца. С пояса свисала цепь, а поверх рубашки на плечи была накинута кожаная куртка.
– Эй, – как-то вяло и еле слышно сказал он, а потом спросил, – эт он?
– О, Андрюха, привет-привет, да, это он, – радостно сказал Глеб и положил телефон на стол. – Возьми вон стул, садись.
Тот молча подтащил стул, но поставил его на таком расстоянии, что, сидя на нём, едва-едва дотягивался до стаканчика кофе на столе.
– Эндрей, – небрежно сказал он и протянул мне свою растопыренную ладонь.
– Эм… Коля, – представился я и пожал его руку.
– Мы сейчас в комнату, надо заселись парня, – сказал Глеб, – поживём годик вместе.
– Если мы не вылетим… – печально добавил Андрей.
– Да куда нам вылетать, всё ж отлично.
Мы ещё минут пятнадцать посидели в кафе, а потом Глеб отвёл меня в общежитие. После небольшой возни с документами у коменданта, я смог, наконец, вздохнуть с облегчением. Сумку с вещами засунул под свою новую кровать, а сам уселся на стул и в очередной раз оглядел крошечную комнату.
Рядом с кроватью Глеба стоял стеллаж с учебниками, тетрадями, разными романами. На столе лежала пачка сигарет, его очки (видимо, запасные, так как одни уже были у него на носу), ключи, печенье, какие-то чеки, заляпанный блокнот. Стояли две кружки – на одной из них иероглифами было что-то написано. На японском, кажется. Я не был уверен, потому что с трудом отличал японские иероглифы от китайских или, скажем, корейских.
Занятия начались на следующий день. Перерывы я проводил в компании Глеба. Когда мы шли по улице, возвращаясь в общежитие, он любил громогласно читать стихи Есенина или Рождественского, и на нас часто оборачивались люди. Светофор загорался зелёным, и в такт своим шагам он чеканил: «Что же такое мы! Веруя в пробуждение! Взяв у земли взаймы! Силу в момент рождения!». И так далее. Сам я стихи не читал. Если честно, до того, как я стал жить с Глебом, я даже представить не мог, что когда-то полюблю чтение вслух.
– А давай смотреть всем встречным людям в глаза?
– Ну давай, – говорил я, и мы, как какие-нибудь маньяки смотрели на людей, смущая и, скорее всего, пугая их до тех пор, пока у нас самих не начинала болеть голова от обилия лиц.
Помню,