Ставка – жизнь. Владимир Маяковский и его круг. Бенгт ЯнгфельдтЧитать онлайн книгу.
и, таким образом, в романтическом плане не оставалось ничего, что удерживало бы ее в России.
Что же касается Елены Юльевны, она недолюбливала Маяковского не только потому, что он был невоспитан и груб, но и потому, что его связь с замужней Лили была в ее глазах глубоко аморальной; после того как Маяковский официально сошелся с Лили, противоречие между вольным поведением дочери и – в понимании Лили – мещанством матери крайне обострилось. Так что Елену Юльевну тоже ничто не держало в России. Ее муж умер в 1915 году, а за полгода большевистской власти весь ее мир разрушился, и материально и идеологически. Решение об эмиграции облегчалось тем, что в Лондоне жил ее родной брат, служивший управляющим отделением Ллойдовского банка. Если у Эльзы желание уехать из Советской России действительно могло быть продиктовано чувствами к будущему мужу, то в случае Елены Юльевны нет сомнений: записанные в ее паспорте слова о “сопровождении дочери” были всего лишь удобным предлогом, а на самом деле она ехала в Лондон, чтобы там остаться.
Тупик
Шведский пароход “Онгерманландия”, на котором Эльза с матерью покидали Россию, уходил из Петрограда 10 июля 1918 года. По прибытии в Стокгольм судно немедленно посадили в карантин, поскольку среди пассажиров были больные холерой. “Незабываемо отвращение, которое во мне вызвали шведские еды, особенно пирожные…” – вынесла Эльза приговор шведской кухне. Пожив несколько недель в Стокгольме, Эльза с матерью уехали в Берген, откуда намеревались продолжить путешествие морем до Лондона, где их ждал брат Елены Юльевны. (Ехать через Германию нельзя было из-за войны.) Однако вскоре они поняли, что оказались в тупике: чтобы получить разрешение на въезд во Францию, им нужно было прожить определенное время в Англии, но для того, чтобы им открыли въезд в Англию, следовало документально подтвердить, что их впустят во Францию: “Разрешение ехать через Англию недостаточно. Нужно разрешение въехать в Англию и остаться там в ожидании разрешения из Франции”, – телеграфировала Елена Юльевна из Бергена брату в Лондон 12 августа.
В течение лета Лео Берман связывается с различными инстанциями, чтобы попытаться решить эту проблему, но без результата. В конце концов 14 октября он пишет письмо заместителю министра иностранных дел, в котором выражает надежду, что тот примет во внимание “исключительные обстоятельства данного дела, причиняющие тяжелые страдания бедной вдове и ее молодой дочери, а также оказывают вредное воздействие на доблестного французского офицера, жениха мисс Каган”.
Фото Эльзы в Стокгольме летом 1918 г., когда произошло удручающее знакомство со шведскими кондитерскими изделиями.
В данное время, как сообщалось в письме, Андре Триоле находился в рядах французских экспедиционных войск, высадившихся в Архангельске с целью освобождения России от большевиков, а это означало, что нужда в выдаче французской визы отпала. Однако сестра и племянница Лео Бермана