Моцарт и Сальери. Кампания по борьбе с отступлениями от исторической правды и литературные нравы эпохи Андропова. Петр ДружининЧитать онлайн книгу.
сказать, знала ли Т. Толстая причину, по которой редакция «Вопросов литературы» вдруг обратилась именно к ней и заказала рецензию на книгу об Алексее Толстом. Тем более что предыдущие книги В. Петелина, посвященные ее деду – и «Алексей Толстой» в серии ЖЗЛ, и «Судьба художника», напечатанная в 1979 году Воениздатом, – были приняты критикой благожелательно124. В начале 1983 года на «Судьбу художника» уже появились в печати многочисленные положительные рецензии, одна из которых, как будто специально для нашего рассказа, была написана его другом О. Михайловым, предрекавшим сочинениям В. Петелина большой читательский успех125 (он же в 1976‐м и 1979‐м писал для издательств отзывы на обе рукописи, причем по поводу первой высказал автору ряд замечаний126).
Если бы кто-то хотел тогда разделать под орех эти сочинения, то, повторимся, напечатать такой разнос было бы негде, поскольку никто бы не захотел ссориться ни с парткомом московских писателей, ни с напечатавшими эти книги издательствами. Но в рамках идеологической кампании такая возможность появилась: антагонистом Петелина был высокопоставленный М. Б. Храпченко (1904–1986) – академик-секретарь Отделения литературы и языка и член Президиума АН СССР, который без малого два десятилетия де-юре был главным советским литературоведом, который в 1984 году получит звезду Героя Социалистического Труда и очередной орден Ленина «за большие заслуги в развитии советской литературы, активную общественную деятельность и в связи с 50-летием образования Союза писателей СССР»127, многоопытный партийный функционер, хорошо понимающий суть происходящего. И мы ничуть не удивлены, что редактор и парторг «Вопросов литературы» Е. А. Кацева (1920–2005) впоследствии описала, как именно Храпченко, который входил в редколлегию «Вопросов литературы», провел эту публикацию, «наделавшую много шуму и положившую начало литературного пути знаменитой ныне, а тогда работавшей младшим редактором в издательстве Академии наук Татьяны Толстой»128.
Вряд ли для литературных критиков в статье Толстой было содержательно много нового: в целом творчество Петелина-биографа ставилось достаточно невысоко. И несмотря на хвалебные рецензии в прессе, никто не видел тех внутренних рецензий, которые давались не друзьями, а неангажированными историками литературы. В качестве показательного примера приведем отзыв М. О. Чудаковой 1976 года на рукопись «Алексей Толстой» для серии ЖЗЛ. Это не менее резкий текст, с удивлением, почему бытовым и семейным подробностям жизни даже не Толстого, а его родных уделено столько внимания; самому герою – тоже достаточно, но вопрос, как это делает Петелин:
Вообще позиция в отношении перипетий личной жизни А. Толстого – удивительна. Он нетерпим и категоричен в оценках, пристрастен в своем отношении к мемуарным источникам и похож скорее на третейского судью в китайской драме, чем на жизнеописателя129.
С удивительным для биографа пристрастием рассказана в последней
См.:
НИОР РГБ. Ф. 939. К. 67. Ед. хр. 33. Л. 1–3.
Указ Президиума Верховного Совета СССР; 16 ноября 1984 // Советская культура. 1984. № 139, 20 ноября. С. 1.
НИОР РГБ. Ф. 939. К. 64. Ед. хр. 24. Л. 4.