Русская жена английского джентльмена. Лидия ГригорьеваЧитать онлайн книгу.

      …Строка склонилась к изголовью

      подобно лилии тигровой…

      Бог испытал меня любовью —

      слегка подштопанной обновой.

      Ты помнишь в Киеве – «Славутич»,

      и Дни культуры ли славянской?

      Ты променял меня на пиво

      и на мужскую вашу дружбу.

      Я много раз писала это

      письмо, прости, что опоздала.

      Ты не сказал, зачем ты умер!

      Ты был всегда неостроумен.

      …Что ни протока, то коряга,

      что ни тайга – то непролазна…

      Ты был скиталец и бродяга,

      а я на все была согласна.

      И нимфы не бывают чутче —

      так нежно кожей осязала.

      По кочкам прыгала, как чукчи,

      за оползнем с горы сползала.

      Рубашку белую, льняную,

      изгваздала на сеновале.

      Но не пошла тогда в пивную —

      лишь потому, что не позвали.

      Вот здесь бы ты и рассмеялся,

      а может быть и рассердился.

      Напрасно ты меня боялся.

      Но хорошо, что не женился.

      И все же был – оскал Ля Скала,

      кровавый бархат, верхний ярус…

      Я и во сне тебя ласкала,

      актер (зачерк.), двуликий (неразб.) Янус (?)

      Теперь ты (неразб.) Петр и небожитель.

      Не удержу в руках пера я…

      Взошли плевелы в Божьем жите

      в двухтысячном году.

      Аглая.

      И напишу неискренне: тщета…

      И заслонюсь от суеты печалью.

      Но вдруг придут из прошлого счета,

      сургучною скрепленные печатью.

      Твое письмо умершему Петру

      лежало в распечатанном конверте,

      оно пришлось (не злись!) не ко двору:

      кого бы вдохновила весть о смерти!

      («Били родники – да все повымерзли.

      Были современники – повымерли…»)

      – отрывок из письма Алеши Эн.

      Я в курсе (ли?) печальных перемен,

      деяний – сколь прельстительных,

      столь тленных:

      мне пишут в мой семейный монастырь.

      Да много ли у Господа вселенных?!

      Затем и жизнь – то пустынь, то пустырь…

      Молись, подъявши к небу очеса.

      Когда б не черт твоей телегой правил:

      вчера был Петр, а завтра будет Павел!

      (Венчались у знакомого ксендза.

      А были слухи – и католикос

      помолвил вас…).

      И пущен под откос,

      мой паровоз застрял в кустах жасмина:

      тускнеет масть, корежится металл,

      ржавеет жизнь – вторая половина…

      Какой мошенник этот банк метал!

      Письмо не мне, а всколыхнуло дух.

      Петр выбирал тогда из нас из двух,

      как водится – для тела и души…

      Будь острожна – все же муж…

      Пиши.

      P.S.

      В