Кигель Советского Союза. Юлия ВолкодавЧитать онлайн книгу.
фонограмму, но и активно ратует за то, чтобы её запретить. И искренне не понимает, почему коллеги его не поддерживают. Тот же Лёнька Волк всерьёз на него обиделся, когда Кигель публично заявил, что фонограмма – это узаконенное мошенничество.
– Ну это невозможно – петь живым звуком два-три часа в нашем возрасте! – горячился Лёнька в их общей гримёрке на одном из сборных концертов. – Мы своё честно отпахали и на БАМе, и в сельских клубах, как молодёжи и не снилось. Теперь можно и расслабиться, хоть немножко себя пожалеть.
– Ты себя всю жизнь жалеешь, – отрезал тогда Кигель. – Поэтому у тебя голос и садится через полчаса.
Андрей Иванович себя никогда не жалел, а голос тем более. Связки что? Те же мышцы, им тренировка нужна. Ему казалось, Лёнька больше капризничает со своими вечными ларингитами и несмыканиями. Марик тоже не без капризов. Но у него другая история: он почти всегда в хорошей певческой форме, но ему важен психологический настрой. Он два концерта в день эмоционально не тянет. Один Кигель тянет и два, и три, и даже четыре концерта в день, если надо. До сих пор. Потому что есть такое слово «надо».
Распевается он быстро: подышал, помычал, пропел гаммы – и порядок. Можно вызывать водителя и ехать. И, как всегда при мысли о скорой встрече со зрителем, настроение, и без того бодрое (плохого настроения он себе никогда и не позволял), поползло вверх. Всё же верную профессию он выбрал. Единственно верную.
***
А мог бы стать геологом. Или фрезеровщиком на худой конец. Школу он всё-таки закончил, десятилетку. Мать настояла. И, получив аттестат зрелости, положил его перед Аидой Осиповной на стол, накрытый старенькой, но всё ещё нарядной кружевной скатертью.
– И что дальше, сын? – спокойно спросила она, глядя на ровный столбик пятёрок. – Куда дальше?
– Не знаю. – Андрей мотнул головой. – Я хочу быть артистом, мам. Хочу петь со сцены песни, как Утёсов. Но, наверное…
– Но, наверное, надо получить нормальную профессию, – продолжил за него Борис, входя в комнату.
Он давно уже жил отдельно, женился, но мать навещал часто. Входил всегда без стука, и Андрей не ожидал, что брат появится в самый неподходящий момент. Второй брат, Вовка, сидел у окна и сосредоточенно что-то паял в радиоприёмнике. Который вроде и не ломался, но Вовка говорил, что если его «модернизировать», то тот станет принимать короткие волны. Зачем эти короткие волны нужны, Андрей не знал. Но тихо радовался, что хотя бы Вовка не лезет в столь серьёзный разговор.
– Нормальную – это как у тебя? – вскинулся Андрей.
– Не обязательно. Можно рабочую специальность. Но чтобы кусок хлеба ты себе мог заработать. Что это за профессия такая – песни петь? И потом, ты знаешь, какой конкурс в эту твою Гнесинку?
– Знаю. Пять человек на место.
– Вот. А если ты не поступишь? Будешь год болтаться без дела? Или два? А потом армия. Есть в твоей Гнесинке военная кафедра? Не валяй дурака, Андрей. Иди на завод учеником –