Корни. О сплетеньях жизни и семейных тайнах. Кио МаклирЧитать онлайн книгу.
отделить от другой. Воплощение логики архива – это превращение мира со всеми его хитросплетениями в музей плоских растений.
Наш гид сняла очки и протерла их краем цветастой блузки.
– Если так дальше пойдет, – сказала она, – роль гербария станет совсем другой.
Она взяла пушистый комочек зафиксированного на бумаге лишайника и высоко подняла его на ладони, как на постаменте.
– Это лишайник с альпийского высокогорья, которое за последние тридцать лет пережило значительное повышение температуры и загрязнение атмосферы, – объяснила она. – Он рос тысячелетиями, дюйм за дюймом. В то время как раньше хранилище было местом сухой таксономии, сейчас идентификация видов используется для систематического описания критически важных сдвигов – в данном случае разрушения горной экосистемы, которое по-другому, возможно, упустили бы из виду или вовсе не заметили. Природные сезоны и растения потихоньку уходят из своих районов.
Она предложила нам ознакомиться с последними исследованиями натуралистов-любителей, утверждавших, что никто не знает, какие данные в конце концов окажутся важными, что мы можем лишь наблюдать за происходящим на Земле, уделяя пристальное внимание изменениям ландшафта. За изменениями в процессах на уровне семени, злака, жилки листьев, почки и плода. Мне показалось, она сама была смущена – а главным образом ошеломлена – тем, что хранилище обладает столь мощной доказательной силой.
Маленькие и аккуратные. Хрупкие и придающие сил. Я подумала, каково это – быть пришпиленным к бумаге, пришвартованным так, чтобы не унесло ветром. Я смотрела на тяжелые металлические двери и чувствовала, как меняются оттенки моего отношения к хранилищу. Первой моей реакцией был шок от чуть ли не агрессивной обособленности экспонатов. Но постепенно я начала смотреть на природу как на единую гармоничную систему, начала лучше понимать характер и глубокий смысл каждого отдельного неотъемлемого элемента ландшафта. Хранилище как стенд с фотографиями актеров и комментариями к ним в театральном фойе.
Подумав, что маму могут заинтересовать подробности, я в тот же день послала ей фото из хранилища, на что она сказала, что раздавленные растения выглядят «так, будто они одеревенели от засухи». А потом, словно это я превратилась в растение и иссохла от жажды, посоветовала мне поискать, где бы искупаться, а лучше «как следует поплавать».
В ту ночь, словно по заказу, поступившему по материнской линии, пошел дождь. Всё почернело и заблестело.
свет
Я проснулась рано и увидела на крытой веранде нашу двадцатисемилетнюю руководительницу группы, радующуюся ласковому дождю. На ней была футболка с надписью «необщительна, но готова поговорить о растениях». Несколько дней назад, когда мы гуляли среди посадок полевых цветов, я заметила на ее руках сыпь от солнца. Почесывая покрасневшие места на шее, она объяснила, что в дождь аллергия на природные факторы мучает