Корни. О сплетеньях жизни и семейных тайнах. Кио МаклирЧитать онлайн книгу.
братом, и этот день стал самым памятным в ее жизни. Мужчина Т. обнял единокровную сестру, о существовании которой до тех пор даже не подозревал. Верные всё той же теме неразрывных уз, обусловленных семейным «сходством», они сфотографировались в одинаковых футболках.
Но что делать тем, кто всё еще оставался в состоянии неопределенности, было неясно. Многие в течение долгих лет блуждали по генеалогическим переходам в поисках правды. Кого-то устраивал режим вечного расследования, своего рода бесконечная игра или не имеющая решения головоломка. Других бесперспективность этого занятия приводила в ужас. «Я не готова согласиться с тем, что моя биологическая отцовская линия – это линия незнания», – написала одна участница группы, поставив вместо точки плачущий смайлик. Ее тревожило то, что без недостающей первой главы ее биография становится неполноценной. А некоторые чудаки явно предпочитали неизвестность и, не будучи в силах отважиться на следующий шаг, отказывались от любых наводок.
Я выдержала всего несколько часов. Конгрегация никогда не представлялась мне комфортной средой. Столь бурное общение угнетало меня и повергало в смятение. Лишь иногда я заглядывала в группу посмотреть, не затихает ли поток поисковых запросов.
харли-стрит
Мама, конечно же, не разбиралась в общепринятых аббревиатурах и обновленных терминах, которые могли бы упростить или хотя бы упорядочить повествование. За точные термины можно было бы держаться, как за перила. В ее же рассказе царила сумятица из приемных, больничных палат и отгороженных ширмами кроватей. В нем присутствовали врачи и инвазивные процедуры. Прозвучал вердикт о вероятном мужском бесплодии и невозможности так называемых «естественных путей» из-за осложнений после перенесенной в детстве свинки. Там фигурировали перепуганная женщина и ее муж, который шепотом успокаивал ее.
В поисках новой информации я написала папиным единокровным братьям. Делиться новостью не хотелось. Не то чтобы я ожидала получить в ответ негативную реакцию. Мой страх был примитивнее: вдруг их отношение ко мне изменится? Пусть даже в самой малой степени, так что никто другой и не заметит, – я-то замечу. Оба ответили сразу с самой искренней поддержкой и тем самым развеяли все мои тревоги. «На наши чувства и любовь друг к другу это никак не влияет», – писал дядя А., самый младший папин брат. Дядя Р. ответил примерно так же: «Слегка шокирован, но, по сути, это ничего не меняет». Интересно, ему стало легче от того, что надо мной больше не висит якобы передающееся из поколения в поколение семейное проклятие – биологически предопределенный «злой рок»? Об этом он умолчал.
Вопрос о том, не припомнят ли они чего-либо не совсем обычного, так или иначе связанного с Харли-стрит, не вызвал быстрой реакции, однако позже, через несколько дней, мне снова написал дядя А. «Поразительно, что́ может осесть в памяти. Сегодня утром у меня появились кое-какие проблески идей. Не так уж много, но теперь я и правда припоминаю, как твой отец примерно тогда, в 1969-м, сказал