Кирза и лира. Владислав ВишневскийЧитать онлайн книгу.
цвет воды, определяя таким образом чистоту посуды, а значит, качество работы солдат. Не удовлетворенный цветностью воды, грубо, но не зло, покрикивает:
– Поживей, поживей у меня. Плохо р-работаете, ур-роды. Эй, ты, мешай, давай. Меша-ай, я говорю, не спи. Лентяи… в-вашу мать!
Воодушевив таким образом молодых солдат, спешно уходит – дел много.
В какой-то момент вода в ванне становится светлой, и дежурный, в очередной раз заглянув в посудомоечную, усталым голосом командует:
– Всё, сливай!
Солдаты спешно перекрывают воду, резко выдергивают затычку – конечно, рукой. Цепочки, проволочки, веревки не выдерживают унизительного, варварского к ним отношения, рвутся. Солдаты спокойно обходятся и без них. Помахав, остужая, покрасневшую правую или левую руку, солдаты, не дожидаясь, пока вода из ванны вытечет, вылавливают посуду, встряхивают и ставят ее ровными мокрыми штабелями на длинные полки-этажерки – сушиться. Потом они ещё должны вынести бачки с остатками еды, вымыть ванну, пол, стены, дверь – сдать все это дежурному на предмет чистоты. Были, рассказывают, случаи, когда дежурный принимал работу с первого раза… Тогда солдатам удавалось выйти из смрадного помещения подышать свежим воздухом. Но это редко. Обычно всё переделывают, или их сразу посылают на другие рабочие участки – в столовой их много.
Солдаты – дежурные по залу, с засученными рукавами гимнастерок, мокрые и потные, прибирают зал. Набрав в штабель мисок, высотой около метра, одной рукой прижав конструкцию к животу, а другой придерживая сверху, балансируя извивающейся, живой алюминиевой конструкцией, шаркая сапогами (глаза, как в цирке, вверх), снуют по залу. То ли непрофессиональный эквилибр, то ли большое количество на пути углов и препятствий, то ли желание скорее закончить это мокрое дело и чуть дольше отдохнуть, то ли всё это вместе взятое, но иногда этот переход-выступление заканчивается резким (в пустом-то зале!), неприятным грохотом далеко разлетающейся по полу грязной посуды.
О-о!.. Нерадивого солдата, ползающего теперь уже по-явно грязному полу, под столами, лавками, вылавливающего подло разлетевшуюся скользкую посуду, долго ещё смачно, с удовольствием, материт дежурный по кухне. На всю столовую, громко, нехорошими словами вспоминает: его маму, жопу с ручкой, руки, которые не там растут и не оттуда, этих выродков, сопляков, долбоёбов на его бедную голову, и тому подобное. Солдат суетится, неловко собирает посуду. Затем неумело подбирает, растирая, где коленями, где жирной черной тряпкой, разлетевшиеся остатки еды.
Для такого рода оплошностей здесь всегда стоит наготове дежурное ведро с надписью «Для пола» – с грязной остывшей водой. Кое-как закончив приборку, солдат бросается выполнять до этого прерванную работу. Лицо и весь вид солдата виноватый и очень обиженный. Виноват он потому, что из-за его оплошности и этой досадной задержки его товарищи, дежурные по залу, будут меньше отдыхать. А обижен потому, что его мама – не такая.
В это же время другие солдаты, тоже дежурные