В доме на берегу. АнтологияЧитать онлайн книгу.
время снами вещими?
Размыла осень, как ручей,
Границы мыслей и вещей,
Играя памятью и смыслами,
Сплетя что можно и нельзя,
И ты плывешь, легко скользя
По ответвлениям бесчисленным.
Похоже, все-таки ты спишь,
И вправду – что тебе Париж,
Его кофейные извилины,
Под дымкой силуэты крыш,
Таинственность замшелых ниш
И вздохи Сены обессиленной?
Но это явь, а разве нет?
Плывешь сквозь морок на просвет
Воображения в фарватере
Речных зеленоватых вод,
И тихим призраком встает
Собор Парижской Богоматери.
Швыряет листья постмодерн
В провалы тлеющих каверн,
На эшафоте ведь не плачется.
Скрипят и мелют жернова —
А Эсмеральда все жива,
Еще жива в руках палаческих.
Цвет бирюзы
Цвет бирюзы расплавленной слепил нам глаза до рези
И слез, и прорисовалось то, что превосходило
Всякое «сбудется». Прыгнув, сверкнула юбками Фрези,
Отговорить не успели, не удержали силой.
То тая в кружеве пены, то взлетая, как балерина,
Совсем исчезла на миг – опять вдали показалась,
И на бегу вздувалась батистовая пелерина,
Не хуже, чем на грот-мачте вскипает под ветром парус.
Но облака, сбежавшись, проем укрывали ватой,
И заглянуть в Иное у нас больше не было шанса:
Шкипер курил свою трубку и сплевывал виновато,
И, зашивая разрыв, кололо пальцы пространство.
Остров дымчатых сумерек, алмазной ясности реки,
Море промыло пещеры в красных прибрежных скалах,
Плющ стекает с деревьев… Сомкнулись края прорехи:
На горизонте нет острова – словно и не бывало.
Несбывшееся мелодией текло по взвинченным нервам,
Шкипер, вцепившись в трубку, поглядывал недовольно.
Где-то в старинной книге, вспомнилось, пишет Гленвилл
О «немощи слабыя воли». Но пусто, теснятся волны,
Нет нереид и ангелов, Ангела Смерти – тоже,
Нет острова, скрылась Фрези, но крепнет тоска по ней – и
Мы смотрим на горизонт, мужаемся, но не можем
С борта ступить на волны под пенье твое, Лигейя!
Офелия
Никто так и не знает, сорвалась ли
Случайно, за цветком на берегу
Неловко потянувшись, или властью
Безумия, ведь в нем не берегут
Себя, она шагнула в лунный омут,
Где ветви ив и стрельчатый осот
Сплелись, укрыв текучую истому
Медлительно-холодных датских вод,
С их шепотом «не быть, не быть, не быть»
Скользящих в сонной глубине оврага,
Пологий склон, разросшуюся сныть,
Репейник, поросль несъедобных ягод, —
Так вот, никто не знает, сорвалась ли,
Или сама пошла туда на свет
Огней болотных, подбирая платье,
Почти бегом, и это был ответ,
Родившийся