Полубородый. Шарль ЛевинскиЧитать онлайн книгу.
было ему свойственно, и меня это разозлило; хорошо, когда спокойно рассуждаешь о деле, но когда это дело поджимает, надо что-то решать, причём быстро.
– Поли надо предупредить, – сказал я, – чтобы он бежал, пока Айхенбергер не донёс на него! Когда он вернётся из леса, возможно, будет уже слишком поздно. И…
Но я не договорил, потому что увидел, как Полубородый качает головой из стороны в сторону и при этом улыбается, хотя про улыбку у Полубородого никогда в точности не знаешь.
– Совсем незачем твоему брату бежать отсюда, – наконец сказал он.
– Но Айхенбергер…
– …пошлёт в монастырь сообщение, что ничего не смог выведать, и поклянётся, что никто из нашей деревни к делу не причастен.
– Но если он всё-таки разузнает…
На сей раз Полубородый действительно рассмеялся, это было видно хоть со шрамами, хоть без них.
– Не надо будет ничего разузнавать, – сказал он. – Потому что Гени пойдёт к нему и всё расскажет. Прежде всего, кто был заводилой. Ты понимаешь, что я имею в виду, Ориген?
Многие люди говорят, что Полубородый немножко привирает, что в голове у него всё выглядит так, как если бы телячьи мозги потомить на огне. Я всегда думал, что это только оборот речи, но мысль, что Гени станет Иудой и пойдёт выдавать родного брата – такое не пришло бы в голову даже Придурку Верни, настолько это было безумно. Как говорят у нас в деревне: кукушка украла у него яйца.
А Гени, и это было самое безумное, подумал над этим и тоже засмеялся, кивнул Полубородому и сказал:
– А это хорошая мысль.
– Ты не сделаешь этого! – закричал я, слёзы брызнули у меня из глаз, и я бросился на Гени. Он и с одной ногой сильнее меня, но тут он меня просто обнял и прижал к себе. Вообще-то я люблю, когда Гени меня обнимает, он так хорошо пахнет, как может пахнуть только брат, но сейчас мне показалось, я связан по рукам и ногам.
– Наш сосед прав, – начал объяснять Гени, а почему он назвал Полубородого соседом, я понял только потом. – Я избавлю старого Айхенбергера от необходимости всё разнюхивать. Как только он вернётся из Эгери, я пойду к нему и всё расскажу: что деревенские ребята сколотили звено, что в ту ночь никто из них не вернулся в деревню и что как раз они-то и напали на Финстерзее и учинили там безобразие.
– Но ведь тогда он… – Я пытался вырваться, но Гени так крепко меня удерживал, что я не мог шевельнуться.
– Нет, – сказал он, и в голосе у него прорывался смех, – как раз этого он и не сделает. – И, повернувшись к Полубородому: – Может, ты объяснишь Себи, почему Айхенбергер добровольно откажется от вознаграждения?
Как будто Айхенбергер когда-нибудь откажется от денег.
– Из-за наказания, конечно, которое ты потребуешь для злодеев, – сказал Полубородый, и голос его звучал так, будто всё это только забава, а не дело жизни и смерти. – Предложи, чтобы им всем выжгли на лбу клеймо…
– И уши им всем обрезать, – сказал Гени, а Полубородый добавил:
– И носы.
– И