Пастух и Ткачиха. Клара БлюмЧитать онлайн книгу.
был роскошный, но казался слишком «чужим» и безликим. Прежде Нью-Ланг брал лишь формальную плату за билеты, и их мог позволить себе любой рабочий. Но представители Х. А.М. проявили деловую хватку американских миссионеров и настояли на более высоких ценах с разными категориями. Это тоже испортило впечатление. Пьеса показалась невнятной, контакта со зрителем не получилось. Публика осталась равнодушна от начала и до конца.
Нью-Ланг стоял с Минг-Фунгом у входа.
– Все кончено, – сказал он. – Второго раза в Х. А. М. не случится, а выступать где-то еще никто не рискнет. Труппа Мэй-Хуа заканчивает свое существование окончательным поражением. Через три недели она будет забыта.
– Иди домой, – посоветовал Минг-Фунг, – и проспи свой гнев.
– Я не пойду домой. Я пойду… – он кивнул в сторону центральной улицы.
– Не стыдно тебе? Ты хочешь быть революционером? Декадентский кутила.
– Почему бы и нет? Я потомок декадентских гуляк и аристократичных курильщиков опиума из небесного Ханчжоу. Я внучатый племянник Чанга Минг-Тьена и выгляжу точно так же, как он. Мой умный дядя! По крайней мере, он никогда не брался за то, что ему не под силу.
– Иди домой, – попросил Минг-Фунг.
– Домой? Предстать после этого позора перед старым Китаем?
Он повернулся и пошел по улице цветов и ив.
Глава 7
Шу-Пинг произнес во дворе университета блестящую речь против японских империалистов, и через два дня его арестовали. Его невесту тоже арестовали. Как и красавицу тетушку Дшин-Лан, совершенно несведущую в вопросах политики, но состоявшую в интимных отношениях с левым писателем в бурном 1927 году.
Несмотря на паршивые обстоятельства, Ма Шу-Пинг пребывал в небывалом душевном равновесии. Вместо жалких бытовых конфликтов он претерпевал благородные страдания за мужественный поступок. И оказаться в тюремных стенах – гораздо менее обидно, чем терпеть неодобрение и непопулярность.
Но у него испортилось настроение, когда он узнал, что теперь Нью-Лангу придется уехать за границу.
– Теперь он будет спать с белыми женщинами, – проворчал Шу-Пинг. – Этот коммунист!
Однако Нью-Ланг, который со свойственной ему гибкостью отправился через несколько часов уныния на работу, отказался уезжать, пока не исправит неудачу с «Дядей Ваней». Его арест казался неизбежным, но благодаря происхождению следовало ожидать определенной задержки. Он открыл для себя еще одну китайскую пьесу, простую семейную драму «Тигр идет!».
Трудностей возникло немало. Ни на улице Кунг-Пинг, ни в школе Ми-Лу никто бы не осмелился участвовать в представлении. Многих студентов‑актеров арестовали, а свобода остальных висела на волоске. В спектакле было две женские роли: матери и дочери. Но студентки, оказавшись под угрозой, выступать боялись, а найти актрису-любителя казалось невозможным. Об актрисах официальных театров не могло быть и речи – хоть им и позволили выступать всего пять лет