Потерянный. Семён Борисович ПлоткинЧитать онлайн книгу.
очень уважаемого члена общины, но, бывает… бывает…". "Если криминал, предупреждаю, я обязан сообщить в полицию, если нехорошая болезнь – зарегистрировать в эпидемиологической службе. Просто принять вне очереди – увольте!"
–Вам видней,– развиваясь, черная сутана исчезала,– Милосердия! Люди ждут от нас милосердия! Я тороплюсь!– он был незаменим, когда требовалось продлить визу сиделке, получить разрешение похоронить на закрытом кладбище или добиться срочного перевода.
"Цирроз! Пересадка печени в Брюсселе! – ксендз поправил наушник – bluetooth, мимикой, удерживая доктора Антонио рядом с собой,– Организован благотворительный концерт, сбор пожертвований. Страховая компания покрывает реанимобиль и самолет!"
–Трансплантат прибудет из Парижа. Ах, доктор, наш замечательный доктор, видите, вздохнуть не дают! Мне поговорить с Вами надо. Спокойно, о душе. Вот синьора Розалия…,– глаза ксендза светились любовью и преданностью, готовые выслушать самые искренние признания,– Не подумайте, Ваша деятельность свята, я не вмешиваюсь, но мог быть полезен молитвой, советом.… Очень прошу Вас, в следующий раз…
–Учту, – стараясь сохранить вежливость, буркнул доктор Антони, зачем-то добавив,– Можете не сомневаться.
–Даже в три часа ночи,– со значением поднял палец ксендз,– Оперирует профессор Богорад! – отвлекся он на следующий звонок и, удивившись, переспросил сам себя,– Опять еврей. Почему хороший врач обязательно должен быть евреем?!
"Религия и антисемитизм – это бизнес,– объяснял дядя Корнелий,– никакого отношения ни к вере, ни к цвету кожи не имеющие". Раздосадованный дерзким напором ксендза доктор Антонио отступил.
В ординаторской Сержи перебирал почту.
–Есть интересное предложение. Вас приглашают на международный конгресс по проблемам вне утробного оплодотворения.
–Удивлены? Мой учитель, профессор Моргани, был одним из первопроходцев. Для тех лет у нас были отличные показатели, вполне сопоставимые с нынешними, среднестатистическими.
Вернувшись домой, доктор Антонио застал жену чрезвычайно возбужденной. Такое состояние бывало у нее, когда Диана выбирала себе по каталогам новое платье, переставляла мебель, передвигала горшки с пальмами на балконе.
–Ты ничего не понимаешь, у меня есть потребность постоянно что-то менять в жизни. Я не могу засохнуть, как ты, в работе,– объясняла она.
В салоне, закинув ногу за ногу, расположился молодой человек, вызывающий до отвращения – блестящие от бриллиантина, вставшие перьями волосы, подбритые усики срощенные с тонкими бакенбардами, остренький подбородок с титановым конусом под губой, цепочка на шеи с совмещенными символами Венеры и Марса, синяя рубашка с желтым галстуком в красных кляксах.
–Мой муж,– представила Диана,– Эдуард, дизайнер, выпускник парижской академии изящных искусств.
–Можно Эдди.
–Очень приятно,– мрачно сказал доктор Антонио, чувствуя, что вместо руки мнет пуховую подушечку,– Антонио.
От этого щеголя