«Ра». Тур ХейердалЧитать онлайн книгу.
паводка. Мы воспользовались ими как мостками, проходя к своей кадай. Умар презрительным жестом выразил свое отношение к неустойчивым долбленкам, похожим на длинные полузатопленные корыта. Дескать, канембу не будума, не умеют вязать кадай…
Я уже приготовился прыгнуть на нашу кадай, которая лежала на воде кривым зеленым огурцом, когда увидел Абдуллу. Это была моя первая встреча с ним. В самую нужную минуту он явился вдруг, как дух из лампы Аладдина.
– Бонжур, мсье, – поздоровался он. – Меня зовут Абдулла, я говорю по-французски и по-арабски. Вам не нужен переводчик?
Конечно, нужен! Разве я без перевода узнаю что-нибудь толком от Умара и Муссы, когда мы выйдем втроем на озеро на нашем плодоовощном изделии?
Завернутый в длинную белую тогу, с осанкой Цезаря, Абдулла держался очень деликатно. Голова у него была так же гладко выбрита, как у Умара и Муссы, лицо – чернее ночи, со лба на нос спускался длинный шрам. Впрочем, этот знак племенной принадлежности производил скорее приятное, чем отталкивающее, впечатление. Добавьте живые умные глаза, постоянно изогнутые в искренней улыбке губы и ровный ряд белых зубов, которые то и дело обнажались в радостном смехе. Сразу видно неподдельного сына природы, внимательного помощника и веселого товарища. Абдулла Джибрин уже достал откуда-то два грубо обтесанных двойных весла и подал мне одно из них.
Под жужжание кинокамеры, увековечивающей итог эксперимента, мы один за другим заняли места на узкой папирусной лодке. И нечаянно оказались свидетелями интересной картины.
Был базарный день, и в Бол из пустыни и с островов собрались тысячи людей в колоритных нарядах. На рыночной площади кипела жизнь, не видно земли от женщин, мужчин и детей, которые проталкивались мимо друг друга, неся на голове кувшины, подносы и корзины с пряностями, соломой, шкурами, орехами, сушеными кореньями, местными злаками. Лица в шрамах, обнаженные груди, голосящие младенцы… Глаза – умные, угрюмые, кокетливые… К благоуханию пряностей примешивался запах навоза, сушеной рыбы, козьей шерсти, пота, кислого молока. Солнце нещадно пекло, жужжали полчища мух, но их заглушали кричащие, бормочущие, тараторящие люди, которые яростно торговались на трех различных языках под мычание, рев и блеяние сотен коров и тысяч ослов, коз и верблюдов, и громче всего звучали мерные удары кувалд по звонкому металлу там, где кузнецы ковали наконечники для копей и кинжалы.
И вот от этого муравейника отделилась группа черных фигур, которые криком и палками погнали к озеру стадо коров с большущими кривыми рогами. Подойдя к воде, они разделись и поплыли следом за своим скотом, пристроив узелок с одеждой на голове. Похоже, что среди местных жителей многие в отличие от европейцев невосприимчивы к шистозоме. Многие, но не все. И для здешних эта болезнь, превращающая человека в развалину, настоящий бич.
Пастухи плыли на остроконечных поплавках, одни из которых были сделаны из дерева, напоминающего бальсу, другие связаны из