Хроники Заводной Птицы. Харуки МуракамиЧитать онлайн книгу.
вы рассказать, как познакомились с Хондой-сан? – поинтересовался я после некоторой паузы. Мне в самом деле хотелось знать, что он был за человек раньше, до нашей с ним встречи.
Мой гость размышлял о чем-то, спокойно положив руки на колени. Он не выглядел растерянным, просто задумался.
– Боюсь, это будет длинная история.
– Ничего-ничего, – сказал я.
– Об этом я никогда никому не рассказывал. И Хондасан, уверен, тоже. Дело в том, что мы с ним… решили молчать. Но Хонда-сан умер. Остался я один. Так что если и расскажу вам, это уже никому не повредит.
И лейтенант Мамия начал свой рассказ.
12. Долгий рассказ лейтенанта Мамия (часть 1)
Меня перевели в Маньчжурию в начале 1937 года. Я был тогда младшим лейтенантом и прибыл в распоряжение Генерального штаба Квантунской армии в Синьцзине[35]. В университете моей специальностью была география, поэтому меня определили в команду топографов, которая занималась составлением карт. С этим мне сильно повезло. Для армии, надо прямо сказать, мои обязанности были не из тяжелых.
В Маньчжурии тогда было относительно спокойно – во всяком случае, стабильно. После «китайского инцидента»[36] военные действия переместились из Маньчжурии на китайскую территорию, и воевать приходилось не Квантунской армии, а нашему экспедиционному корпусу в Китае. Конечно, операции по ликвидации партизан, нападавших на наши части, еще продолжались, но они проходили больше в отдаленных районах, в глубине китайской территории, и, в общем, их вылазки пошли на спад. А мощная Квантунская армия оставалась в Маньчжурии для поддержания порядка и безопасности в новоиспеченном «независимом» государстве Маньчжоу-го и поглядывала на север.
Несмотря на царившее вокруг спокойствие, все-таки шла война, поэтому маневры и учения продолжались непрерывно. К счастью, я мог в них не участвовать. Учения проходили в жуткий холод, в сорок – пятьдесят градусов мороза, когда один неверный шаг мог стоить человеку жизни. Каждый раз после маневров сотни солдат получали обморожения и отправлялись на лечение в госпитали или на горячие источники. Синьцзинь, конечно, нельзя было назвать большим городом, и все же это было экзотическое и интересное место, где при желании мы могли недурно развлекаться. Мы, вновь приписанные офицеры-холостяки, жили все вместе, но не в казарме, а в некоем подобии пансиона. Это больше походило на продолжение вольной студенческой жизни, и я беззаботно подумывал о том, что не имел бы ничего против, если бы время и дальше мирно тянулось день за днем и моя служба закончилась без всяких происшествий.
Но это было зыбкое благополучие. За пределами нашего солнечного мирка не прекращались ожесточенные бои. Большинство японцев, во всяком случае те, кто имел голову на плечах, понимали,
Ныне Чанчунь, город в Северо-Восточном Китае, административный центр провинции Гирин.
Или «инцидент у Лугоуцяо» («инцидент на мосту Марко Поло»). Вооруженное столкновение, происшедшее 7 июля 1937 г. между японскими и китайскими войсками недалеко от Пекина и переросшее в войну между двумя странами.