Дневник. Михаил ДроздовскийЧитать онлайн книгу.
а между тем у меня теперь никакой радости в сердце, нисколько не стало легче на душе от этого маленького белого крестика…» В следующем письме от 2 декабря он писал сестре: «Можешь поздравить меня с получением ордена Святого Георгия 4-й [степени] за бой 11 июля, когда я с полком участвовал в прорыве немецкой позиции. За бои 30 июля – 4 августа представили меня к Георгию 3-го класса, но теперь, за всеми этими событиями, представление, вероятно, и до [Георгиевской] думы не доберется». Ранее, в 1915 г. Дроздовский был также награжден Георгиевским оружием. Согласно послужному списку, награждение состоялось «… приказом командующего 10-й армией 2 ноября 1915 года за № 1270… за то, что принимая непосредственное участие в бою 20 августа 1915 года у местечка Оханы, произвел под действительным артиллерийским и ружейным огнем рекогносцировку переправы через Месечанку, руководя форсированием ее, а затем, оценив возможность захвата северной окраины местечка Оханы, лично руководил атакой частями Перекопского полка и умелым выбором позиции способствовал действиям нашей пехоты, отбивавшей в течение пяти дней наступавшие части превосходных сил противника» (Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Именные списки 1769–1920. Библиографический справочник / Отв. сост. В.М. Шабанов. М., 2004. С. 501; Дроздовский и дроздовцы… С. 134, 167).
16
Еще 3 июля 1917 г. Дроздовский писал сестре Юлии о состоянии своего полка: «Полк у меня сравнительно в порядке, как и вообще вся дивизия, если, конечно, словом “порядок” можно назвать ныне состояние хоть какой-нибудь части. Никаких выступлений против офицеров у нас, слава Богу, не было, но, конечно, дисциплины никакой, служба несется скверно, обещают, что все пойдут в атаку, и этому я верю, на порыв их хватит, но что будет дальше, за первым порывом – сплошной знак вопроса. Не понимаю, на что может рассчитывать эта публика в длительном бою без дисциплины. Так или иначе, но через самый короткий срок мне предстоит вести эту публику в бой. В общем, грустные перспективы – не о таком командовании полком я мечтал и не таким полком так рвался командовать». В письме сестре от 10 августа он рассказывал об одном из последних, сравнительно успешных действий своего полка: «11 июля у нас была атака; вследствие громадного превосходства сил мы имели успех, невзирая на то, что большая часть солдат была непригодна к бою. Мой полк взял даже 10 орудий. 30–31 июля и 1–2 августа снова были тяжелые бои; наступали немцы, в незначительных, меньших силах, больше артиллерией, чем штыками. Но деморализованная, развращенная, трусливая масса почти не поддавалась управлению и при малейшей возможности покидала окопы, даже не видя противника: от каких-нибудь нескольких снарядов или только в ожидании неприятельской атаки. Еще 31-го было нечто вроде боя, нечто вроде сопротивления, мы частью отстаивали свои позиции, но уже 1 августа разразился скандал – поголовное бегство полка, целые вереницы беглых тянулись мимо штаба. Тогда я послал весь мой резерв, мою лучшую часть останавливать этих беглецов. Ни о каком управлении боем не могло быть и речи среди заборов, домов