Сад сновидений (сборник). Борис Шапиро-ТулинЧитать онлайн книгу.
покончить с распятыми на Голгофе до наступления пасхальной субботы; очевидно, прокуратор опасался каких-то волнений, раз его порученец так спешил с передачей приказа. Трое солдат бегом поднялись к вершине холма и тяжелыми молотками раздробили голени у несчастных, неподвижно возвышавшихся на крестах. Ноги их тотчас же лишились опоры, тела под собственной тяжестью скользнули было вниз, но руки, привязанные к перекладинам, остановили это движение и, прижав артерии к шейным позвонкам, образовали единый тромб, сквозь который уже не могла пробиться жизнь.
Сдавленный стон пронесся над Голгофой. Он тоже вскрикнул от боли и ужаса, а стражники тем временем, ткнув копьем под ребра каждого, повалили кресты на землю и, торопясь, освободили от перекладин тела тех, кого только что умертвили.
Он наблюдал за всем этим, словно продираясь сквозь какой-то плотный туман, и лишь только когда слух его снова обрел возможность различать звуки клонящегося к закату дня – выкрики офицера, глухой стук тел, брошенных на дно повозки, пение паломников, спешащих в Иерусалим по северной дороге, когда все эти звуки, слившись воедино, вернули его к действительности, первое, что он ощутил, была тяжелая намокшая от дождя накидка отца и только затем уже какая-то непреодолимая, почти нечеловеческая усталость.
Он сделал шаг и вдруг понял, что его правая нога нестерпимо ноет от боли, словно она каким-то непонятным образом тоже приняла на себя удар тяжелого молотка – с тех пор он так и хромал всю оставшуюся жизнь, а левый бок начал пульсировать тяжело и часто, будто это меж его ребер застрял наконечник копья, предназначенный Иисусу.
Смешавшись с группой паломников, он, волоча ногу и с трудом преодолевая боль, вошел под стены святого города.
На узких улочках Иерусалима порывы ветра были гораздо тише, чем у подножия Голгофы, зато дождь, казалось, обрел новую силу; его потоки скрадывали пространство, затушевывали очертания домов, превращали редких прохожих в призраки, неожиданно возникавшие из хлябей небесных и снова исчезавшие в них. Да и сам он разве не превратился сейчас в такого же призрака. Все силы душевные и физические были затрачены им на то, чтобы незаметно проследить за отрядом стражников, сопровождавших скорбный груз во дворец, построенный еще при жизни Ирода Великого, а затем так же незаметно забраться на стену, ограждавшую территорию дворца, стараясь не упустить ни единой детали из того, что происходило внутри.
До предела напрягая свое зрение и слух, он впал в странное состояние, когда ему стало казаться, что все, находившееся вне этих стен: дома, люди, их печали и радости, все, что составляло суть привычного каждодневного бытия, обрело вдруг свойство какой-то нелепой фантазии, не имевшей ничего общего с реальностью. Истинная же реальность находилась внутри ограды дворца и была ограничена ничтожной малостью пространства у башни Фессаила там, где остановилась повозка, в которой лежал его брат. В городе говорили, что башня, возведенная в память об убийстве