Ильинский волнорез. О человеческом беспокойстве…. Борис АлексеевЧитать онлайн книгу.
тайну? Это были обыкновенные карточные шулера. Слава Богу, ты всё быстро понял и отказался от игры.
– Ну да, так оно и было… Слушай, а что ты им сказал?
– А я им сказал: «Любовь нас познакомила, любовь и развела».
– Это что, песня такая?
– Ну да, куплет для посвящённых.
– А-а…
Часть 4. Валентина
Друзья оставили вещи в прихожей на попечение Пульхерии Модестовны (она первая выглянула на шум) и поспешили на Шаболовку. Выйдя из метро, они направились по указанному адресу. Каково же было их удивление, когда под номером 21 перед ними предстал не барак и не кафешка типа «Сам пришёл», но статный узорчатый храм святой живоначальной Троицы.
– «Войдёшь, спросишь Ираклия», – процитировал по памяти Степан разговор с Голубем, – идём, Порфир, дорожку знатную нам постелили.
Они поднялись по ступеням и вошли в притвор храма.
– Ого! – заметил Степан. – Толстота-то какая!
Действительно, интерьер храма чуть поддавливал входящих тяжеловесностью архитектурных деталей и невероятной толщиной стен. В советское время храм был закрыт, разорён и только недавно передан церкви. Обшарпанные стены со следами недавней выченки на участках «атеистических поновлений», свежая кладка огромного шатра над четвериком говорили о капитальных реставрационных работах, проводимых новоявленной церковной властью.
– Эх, Егора бы сюда! – мечтательно вздохнул Степан, оглядывая возрождающийся интерьер.
Они подошли к церковной лавке. Хрупкая и необыкновенно живая старушонка, стоя на стремянке, поправляла ряды книг на верхних полках стеллажа.
– Простите, бабушка, нам бы с Ираклием повидаться, – елейным голоском начал разговор Степан.
Ловко перебирая каблучками, старушка вспорхнула со стремянки и обернулась.
– Какая я тебе бабушка, внучек?
– Виноват, дивная и невероятная, обознался!
– Ну ты лебезятник! Не с моей ли прежней работы?
– А позвольте поинтересоваться вашим прежним местом трудовой деятельности, – Степан облокотился на прилавок, – это ж какие кадры!
– Вот-вот, милок, золотые были кадры! Да фильм закончился.
– Это правда, – Степан кивнул, – один рваный билетик и остался. Звать-то вас как, милая и несравненная?
– Раньше звали Валентиной, а нынче (так сказать, в преклонном девичестве) Валентиной Степановной величают.
Степан посмотрел на собеседницу с нескрываемым восхищением:
– Да, жива ещё матушка Россия…
Старушка махнула рукой:
– Ты, мил человек, Ираклия, сторожа спрашивал? Да вот он, голубок!
В самой гуще прихожан стоял средних лет человек с окладистой бородой и мял в руке кепку-пролетарку. И хотя он стоял лицом к иконостасу, было заметно его личное присутствие во всём, что совершалось за его спиной в притворе.
– Спасибо! – нараспев ответил Стёпа.
– Не спасибо, а спаси Господи, внучек, –