Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. Павел ВисковатыйЧитать онлайн книгу.
и романтическое настроение искали себе выхода в сердечной привязанности. Мы видели, как рано начал Лермонтов жить сердцем. Еще неясный для него язык страстей встревожил десятилетнего мальчика. Ранняя чувствительность, сентиментализм эпохи, прирожденная чуткость души и образы разных героев и героинь из прочитанного – все это волновало воображение. К тому же окружал его преимущественно женский мир. Жажду любви мальчик переносил с одного предмета на другой, увлекаясь то в ту, то в другую сторону. Услужливое живое воображение рисовало ему в разном свете встречаемые им типы девушек, и самому юноше трудно было отдать себе отчет в волновавших чувствах, уразуметь, что было более истинным, что преходящим, минутным увлечением.
К стихотворению «К Гению», писанному в 1829 году, рукой Лермонтова сделана приписка: «Напоминание о том, что был в Ефремовской деревне в 1827 году, где я во второй раз полюбил 12-ти лет и поныне люблю». Кто была эта вторая страсть поэта, мы частью можем догадываться из одной заметки в тетради 1830 года: «Мне 15 лет. Я однажды (3 года назад) украл у одной девушки, которой было 17 лет, и потому беспредельно любимой мною, бисерный синий снурок, он и теперь у меня хранится. Кто хочет узнать имя девушки, пускай спросит у двоюродной сестры моей. – Как я был глуп!»[68] Кто же была эта двоюродная сестра? У Лермонтова было много родственниц, которые все слыли за двоюродных сестер его. Что могут значить слова: «Как я был глуп!» Не сказаны ли они в порыве острой боли или минутного очарования? Во всяком случае, нет сомнения, что и эта, по выражению самого поэта, «вторая любовь», длившаяся три года, сильно тревожила и наполняла душу его; но в 1830 году она уже кончилась. Что девушка им любимая была близкой родственницей и именно сестрой, ясно видно из целого ряда произведений того времени. В драме «Люди и страсти» выводится любовь Юрия Волина к двоюродной сестре его Любови. В «Юношеской повести» мы тоже видим любовь Вадима к сестре, и отсутствие взаимности делает Вадима дурным, развивает в нем демонические черты. В этих двух образах – Юрии Волине и Вадиме – Лермонтов по преимуществу рисовал самого себя. Оба произведения принадлежат к одной эпохе; в обоих, особенно в драме, как видели мы, почти дословно пересказывается действительно пережитое. Чем больше вчитываешься в произведения Лермонтова, чем больше знакомишься с душой его, тем несомненнее является уверенность, что как раз в эти годы, в которые было положено начало для всей позднейшей деятельности поэта, вынес он большую нравственную борьбу. Это нравственное страдание было связано не только с трагической для юноши распрей между отцом и бабушкой, но и с сердечными муками любви. Недаром же в одном и том же произведении описывает он оба трагические в жизни его события. Этот мотив несчастной любви, губящей человека, замечается и в «Испанцах», и в «Странном человеке», и в набросках «Демона», в котором потом получает новое, еще другим эпизодом жизни Лермонтова обусловленное значение.
Достойно сожаления, что в рукописи драмы «Люди и страсти» («Menschen und Leidenschaften») невозможно
Т. I, стр. 31.