Работорговцы. Черный пролетарий. Юрий ГаврюченковЧитать онлайн книгу.
прошу, войдите, – кинулся спасать ситуацию Воля Петрович. И спас. Долгий срок знакомства и совместной работы, а также форс-мажорные обстоятельства помогли сгладить напряжение. Городничий переступил порог.
– Добро пожаловать, – отчеканил Щавель и вместо устного представления протянул княжескую грамоту – удостоверение личности, поскольку знал, что Семестров большой крючкотвор и верит только документам.
«Гниль, – подумал Щавель. – Я бы курятник ему не доверил. Как светлейший поставил такого управлять целым городом?»
Разгадка оказалась проста – Декан Иванович был потомственным интеллигентом.
Постпиндецовая история Владимира насчитывала много гитик. Город оказался совершенно не подвержен разрухе. В нём сохранилось всё, в том числе педагогические и сельскохозяйственные вузы. Высокотехнологичная промышленность быстро угасла по естественным причинам, а вот преподавательская работа расцвела. Маховик причинно-следственной связи завертел колесо сансары: как мухи на добро, во Владимир потянулись свои к своим. Князья сознавали выгоду доставшегося ресурса и множили специалистов, которые шли на Русь нести разумное-нужное-вечное за определённую плату. По прейскуранту отчисляли оброк в городскую казну, а город платил дань князю. Это оказалось неожиданно выгодным. Во Владимире оставляли лучших выпускников – держать марку, а ушедшие в народ сами так основательно научить не могли. Другим городам оставалось довольствоваться худшими из лучших, и, сколь они в своё время ни пытались составить конкуренцию, не получилось ни у кого.
Стоящий на отшибе Святой Руси, не вырабатывающий на продажу никаких уникальных товаров, не участвующий в политической жизни Владимир оставался ценным достоянием княжества. Он производил интеллигенцию.
Декан Иванович долго изучал через лорнет грамоту, но, как приметил Щавель по движению его глаз, не буквы разбирал, а ухватил весь текст разом. И потом неспешно водил взглядом по строчкам, изображая чтение – тянул время, думал.
– Случай свёл нас в обстоятельствах крайне неоднозначных, – городничий протянул документ, примерился на Лузгу через лорнет, без приязни обозрел начальника тюрьмы, кинул на шнурке волшебные стёклышки, позыркал на Щавеля невооружённым глазом.
«Неоднозначнее трудно представить», – подумал старый лучник, но вежливо возразил:
– Для нас эти обстоятельства являются невообразимыми. Виданное ли дело, люд выгоняет из особняка наместника светлейшего князя. Авторитет его не ставят ни во что, получается. Сколько бунтовщиков было убито при задержании?
– Убито? – вздрогнул городничий. – Что ты? Как можно? В этом городе убивают только меня. Морально, хе-хе, конечно. Давайте присядем.
Присесть было в данной ситуации нелишне, чтобы выслушать всю правду об игрищах городничего. Ежегодно Декан Иванович по собственному почину объявлял в учебных заведениях конкурс на лучшее сочинение об убийстве Семестрова. Таким образом Декан Иванович выпускал