Милый друг. Ги де МопассанЧитать онлайн книгу.
Дюруа, слегка ударила его веером по плечу.
– Спасибо, котик, – сказала она. – Жаль только, что из тебя слова не вытянешь.
И, покачивая бедрами, они пошли к выходу.
Форестье засмеялся:
– Знаешь, что я тебе скажу, друг мой? Ведь ты и правда имеешь успех у женщин. Надо этим пользоваться. С этим можно далеко пойти.
После некоторого молчания он, как бы размышляя вслух, задумчиво проговорил:
– Женщины-то чаще всего и выводят нас в люди.
Дюруа молча улыбался.
– Ты остаешься? – спросил Форестье. – А я ухожу, с меня довольно.
– Да, я немного побуду. Еще рано, – пробормотал Дюруа.
Форестье встал:
– В таком случае прощай. До завтра. Не забыл? Улица Фонтен, семнадцать, в половине восьмого.
– Хорошо. До завтра. Благодарю.
Они пожали друг другу руки, и журналист ушел.
Как только он скрылся из виду, Дюруа почувствовал себя свободнее. Еще раз с удовлетворением нащупав в кармане золотые монеты, он поднялся и стал пробираться в толпе, шаря по ней глазами.
Вскоре он увидел обеих женщин, блондинку и брюнетку, с видом нищих гордячек бродивших в толчее, среди мужчин.
Он направился к ним, но, подойдя вплотную, вдруг оробел.
– Ну что, развязался у тебя язык? – спросила брюнетка.
– Канальство! – пробормотал Дюруа; больше он ничего не мог выговорить.
Они стояли все трое на самой дороге, и вокруг них уже образовался водоворот.
– Пойдем ко мне? – неожиданно предложила брюнетка.
Трепеща от желания, он грубо ответил ей:
– Да, но у меня только один луидор.[18]
На лице женщины мелькнула равнодушная улыбка.
– Ничего, – сказала она и, завладев им, как своей собственностью, взяла его под руку.
Идя с нею, Дюруа думал о том, что на остальные двадцать франков он, конечно, достанет себе фрак для завтрашнего обеда.
II
– Где живет господин Форестье?
– Четвертый этаж[19], налево.
В любезном тоне швейцара слышалось уважение к жильцу. Жорж Дюруа стал подниматься по лестнице.
Он был слегка смущен, взволнован, чувствовал какую-то неловкость. Фрак он надел первый раз в жизни, да и весь костюм в целом внушал ему опасения. Он находил изъяны во всем, начиная с ботинок, не лакированных, хотя довольно изящных, – Дюруа любил хорошую обувь, – и кончая сорочкой, купленной утром в Лувре[20] за четыре с половиной франка вместе с манишкой, слишком тонкой и оттого успевшей смяться. Старые же его сорочки были до того изношены, что он не рискнул надеть даже самую крепкую.
Брюки, чересчур широкие, плохо обрисовывавшие ногу и собиравшиеся складками на икрах, имели тот потрепанный вид, какой сразу приобретает случайная, сшитая не по фигуре вещь. Только фрак сидел недурно – он был ему почти впору.
С замиранием сердца, в расстройстве чувств, больше всего на свете боясь показаться смешным, медленно поднимался он вверх
…
…