Тиква ле шалом. Надежда на мир. 2 друга и 2 рассказа. Виктор УлинЧитать онлайн книгу.
ты хлестать-то! – нахмурился Кузьмич. – Давай за стол по-людски сядем, дербалызнем спокойно.
– И по-людски дербалызнем, – возразил вмиг опьяневший Володька. – Тут хватит и на этак и на так.
Но от третьего стакана воздержался – ждал, пока нальет себе Кузьмич, после мастера считавшийся за старшего.
Однако пьяные руки его не могли оставаться без дела.
И он поднял с грязного подоконника изделие, которым мастерская заработала на пирушку.
Впрочем, вещь эту сделал Иван. Кузьмич, с виду рассудительный, но вконец отупевший, только наблюдал, воняя махоркой. А никчемному Володьке Иван не позволял к ней притрагиваться.
Ведь заказанное устройство было сложным и тонким, не чета какому-нибудь примусу.
По заказу Мордки – портного, жившего где-то неподалеку – Иван изготовил машинку для прокатки мацы, то есть особого хлеба, который евреи пекут по своим праздникам. Весь смысл его заключался в том, чтобы лепешки получались тонкими, как бумага и не поднимались в печи. Чтобы достичь этого, на раскатанных пластинах перед отправкой в печь требовалось сделать много маленьких дырочек, которые при нагреве выпускали бы воздух, не давая тесту разбухать и лопаться.
Придя с заказом, портной сказал, что когда-то видел какое-то приспособление в синагоге – то ли в Бердичеве, то ли в Витебске – однако, не имея технической сметки, ничего конкретного пояснить не смог; только махал руками да повторял, что листы теста должны быть сплошь продырявлены.
Иван понял суть и сконструировал машинку – вероятно, вроде той, о которой говорил бестолковый Мордка. На специально выточенный латунный валик слесарь нанизал часовые колесики с мелкими зубьями, перемежая их одинаковыми по толщине шайбами, а с концов валика затянул всю конструкцию гайками, так что получился зубчатый пакет. Стоило прокатить его по тесту – и следом шли ровные ряды аккуратных дырочек. Стремясь довести изделие до совершенства, Иван приделал к машинке еще и ручку, как у валика для фотопечати.
Еврей заплатил очень щедро и даже вперед, поскольку машинку требовалось изготовить быстро: у них начинался праздник, к которому следовало печь эту самую мацу.
Сейчас драгоценная вещь лежала на подоконнике в ожидании заказчика.
И вот ее-то, оплатившую пир, схватил придурочный Володька.
– Кузьмич, дай-ка мне ключ на двенадцать! – заорал он.
– Зачем тебе? – спросил Кузьмич, сидевший рядом с инструментальным ящиком.
– Гайку подтянуть. Слабо завернута.
– Эй, ты! – обеспокоенно вскинулся Иван. – Положь аппарат на место и не трогай ничего! Очень хорошо – тоже нехорошо. Все завернуто, как надо. И…
Он кинулся к окну, но не успел: Кузьмич с несвойственной для него быстротой подал ключ, Володька пьяно налег на гайку. В тишине раздался страшный звук – это треснул несущий валик…
– Ты… – Иван выхватил из рук дурака сломанное изделие. – Ты, брандахлыст…
И едва взглянув, понял, что дело хуже, нежели подумалось.
Обломился