Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!. Найо МаршЧитать онлайн книгу.
и встревожены. Карлайл осторожно сказала, что не понимает.
– Вот как? – переспросил Аллейн. – Не важно. Продолжим? Морено намекнул на помолвку между Риверой и мисс де Суз. Такая помолвка существовала?
– Нет, не думаю. Было такое, Лайл?
Карлайл сказала, мол, тоже так не думает. Ни о чем подобном не объявлялось.
– А неофициально?
– Кажется, он хотел жениться на Фелиситэ. То есть, – поправилась Карлайл, чуть краснея, – я точно знаю, что он хотел. Но думаю, она не собиралась за него выходить. Уверена, что не собиралась.
– А что думал об этом лорд Пастерн?
– Кто знает, – пробормотал Эдвард.
– Думаю, его не слишком беспокоила, выйдет она за него или нет, – сказала Карлайл. – Он был слишком поглощен планированием своего дебюта.
Но в памяти у нее всплыла вдруг фигура лорда Пастерна, сосредоточенно извлекающего из патронов пули, и она мысленно услышала, как он буркнул: «Гораздо лучше предоставить дело мне».
Аллейн повел их шаг за шагом по всем происшествиям, случившимся за вечер на Дьюкс-Гейт. О чем говорилось перед обедом? Как разделились собравшиеся и по каким комнатам разошлись? Что они сами делали и говорили? Карлайл обнаружила, что ей приходится описывать свой приезд. Нетрудно было сказать, что ее тетя с дядей поссорились из-за дополнительных гостей к обеду. Труднее стало, когда он наводящими вопросами снова подвел ее к вероятности помолвки между Риверой и Фелиситэ, спросив, обсуждалась ли она и кем и доверялась ли ей Фелиситэ.
– Вопросы могут показаться вам бестактными, – сказал Аллейн, предвосхищая попытки такого возражения. – Но поверьте, я вовсе не стремлюсь копаться в их личной жизни. Неважные детали будут с большой благодарностью отброшены и забыты. Мы просто сужаем область расследования, вот и все.
И Карлайл показалось, что увиливать будет глупо и неправильно, и она объяснила, что Фелиситэ тревожилась и чувствовала себя несчастной из-за Риверы.
Она уловила неловкость Эдварда и добавила, что в ситуации Фелиситэ – Ривера не было ничего, решительно ничего.
– Фелиситэ всегда делает эмоциональных слонов из сентиментальных мух, – пояснила она. – Думаю, она получает от этого удовольствие.
Но, уже произнося эти слова, она сама осознала, что вспышка Фелиситэ была серьезнее, чем она дала понять, ее голос утратил искренность, и она догадалась, что и Аллейн тоже это услышал. Ее стала подавлять его неспешная настойчивость, и одновременно собственное пристрастие к деталям доставило удовольствие от такой точности. Еще она испытывала чувство сродни отвращения художника к неаккуратности или искажению. Опять же просто было описать минуты, которые она провела в одиночестве перед обедом в бальном зале. Едва она об этом заговорила, ее на мгновение пронзила острая ностальгия, и она поймала себя на том, что рассказывает Аллейну, что там состоялся бал по случаю ее выхода в свет и что она постояла у рояля, вспоминая его.
– Вы не заметили, зонты от дождя и солнца там были?
– Да, – быстро ответила она. – Заметила. Они лежали