Кроссуэй. Реальная история человека, дошедшего до Иерусалима пешком легендарным путем древних паломников, чтобы вылечить душу. Гай СтаггЧитать онлайн книгу.
остановиться.
– Не заперто? – переспросил он. – Тут уже тысячу лет не заперто!
Мне выделили комнату на верхнем этаже: дортуар, где стояло восемнадцать коек, и целый шкаф простыней. Все только для меня. Стены были в метр толщиной, батареи пахали на полную. Пальцы рук и ног снова вернулись к жизни. Я ощутил не просто теплоту – это был мягкий, почти ласковый покой. И комната, и коридоры были обшиты сосной, и в буре, бушевавшей снаружи, мне показалось, что я качался в трюме океанского корабля. Да и утром, когда я проснулся, ноги раскорячились, будто от морской качки.
В полдень я похромал вниз: отобедать с десятком набожных фанатов лыжного спорта, которые вызывались сюда по доброй воле на всю зиму. Они рассказали: с тех пор как полвека назад прокопали тоннель, орден был в упадке. В середине прошлого столетия здесь было девяносто священников, теперь же приютом заведовали только трое, еще несколько служили в местных церквях, а новых людей не было уже лет десять.
Я был не единственным гостем: на перевале застряла группа лыжников. Они сидели кружком в столовой и всматривались в туристические карты. Кто-то раздобыл колоду других карт – игральных – и несколько человек с упоением резались не пойми во что. Из них бы получился неплохой состав для детективного фильма: чилийский доктор с пристрастием к Кьеркегору; канадский военный аналитик, отпускавший таинственные комментарии о Второй холодной войне; делец из Франции, в юности желавший стать иезуитским миссионером, пока как-то утром, в среду, не покинул семинарию, чтобы никогда в нее не возвращаться… Когда я спросил, почему, он не ответил – лишь сложил пальцы в щепоть, поднес ладонь к губам и медленно повел рукой, «закрыв молнию». Мне нравилась мысль, что он, возможно, скрывается на горе с тех самых пор – не оттого, что попал в силки, а просто потому, что решил задержаться: здесь, в этом доме, даже время текло медленнее. Я ожидал увидеть Алекса и Франсуазу, но они, должно быть, вернулись в машину еще до того, как буря улеглась. И все же я немало часов провел в подвале, где хранилось лыжное снаряжение, и пытался отыскать серебристые куртки. Напрасно.
ПОЧЕМУ МЕНЯ ПРЕСЛЕДУЮТ ЭТИ ИСТОРИИ О МУЧЕНИКАХ? Я НЕ МОГ РАЗДЕЛИТЬ ИХ СТОЙКОСТЬ И ВЕРУ, ТАК ПОЧЕМУ ИХ СМЕРТИ ИМЕЛИ ДЛЯ МЕНЯ СМЫСЛ?
Еще я много времени провел в музее приюта. Там была потрепанная модель монашеской кельи, древний печатный станок, двадцать семь книг в кожаном переплете, деревянные дроги, на которых погибших паломников перевозили в морг, и самые разные деревянные лыжи. Снимки на стенах отражали жизнь в монастыре в 20-х и 30-х годах прошлого века. Я надеялся увидеть среди братьев Мориса Торне, но не узнал его. Может, к тому времени он был уже в Китае.
Морис прибыл в провинцию Юньнань в конце 1935 года. Не прошло и двух лет, как он принял духовный сан и стал проповедовать в приграничном тибетском городе Вэйси, где оставался на протяжении всей Второй мировой войны. Когда Япония вторглась в Китай, в провинции вспыхнул голод, и брату Торне – так теперь звали Мориса – пришлось выпрашивать