Если буду жив, или Лев Толстой в пространстве медицины. Владимир ПорудоминскийЧитать онлайн книгу.
море. Так мы, сидя в городах, в наших условиях. А только пойдешь по этому морю – то это суша и прекрасная… Питались чаем, хлебом – и два раза щами и чувствовали себя бодрыми и здоровыми. Ночевали по 12 человек в избе и спали прекрасно».
По прибытии пешком в Ясную Поляну весной 1888 года он серьезно и энергично подводит итог путешествия: «Уставать и даже очень сильно на воздухе весной, в путешествии или на пахоте есть положительное благо во всех отношениях, а обратное, т. е. отсутствие усталости труда, есть зло».
В молодости и в зрелые годы Толстой поднимал одной рукой пять пудов – 80 килограммов. В армии, в артиллерийской бригаде, где служил, он оставил по себе память как силач: лежа на земле, он «выжимал», распрямляя руки, вставшего ему на ладони крепкого сложения мужчину, кого-нибудь из сослуживцев.
Сын писателя, Илья Львович, вспоминает, что, отдыхая в Самарских степях, Лев Николаевич любил участвовать в башкирской борьбе. Два человека садятся на землю друг против друга, упираются один ступнями в ступни другого, оба берутся за палку, и каждый тянет ее на себя, стараясь поставить противника на ноги. Отец, рассказывает Илья Львович, всех поднимал, «только русского старшину, в котором было около восьми пудов веса < 130 кг>, он перетянуть не мог».
Однажды, когда ему уже исполнилось восемьдесят, собравшиеся в Ясной Поляне затевают известное состязание: опершись локтем о стол и взявшись рука об руку, нужно пригнуть руку противника к столу. Лев Николаевич одолевает всех участников.
Толстой с юных лет любит гимнастику и увлеченно занимается ею. Дневники его молодости полнятся пометами о посещении гимнастических заведений. Отношение к занятиям по-толстовски вдумчивое – обозначается душевное состояние при выполнении упражнений, удовлетворение или недовольство собой: «Гимнастику делал неосновательно», «торопливо». Или: «В гимнастике тщеславие». И наоборот: «Пошел на гимнастику, очень был в духе», «гимнастика весело».
Приятель Толстого, поэт Афанасий Афанасьевич Фет свидетельствует: «Надо было видеть, с каким одушевлением оц, одевшись в трико, старался перепрыгнуть через коня, не задевши кожаного, набитого шерстью конуса, поставленного на спине этого коня».
Один из мемуаристов – он был ребенком, когда Лев Николаевич, еще молодой, посещал их семейство, – именует его «профессором гимнастических упражнений»: «Ляжет, бывало, на пол во всю длину и нас заставляет лечь и подниматься без помощи рук; он же устроил нам в дверях веревочные приспособления и сам кувыркался с нами…»
Позже, когда пойдут свои дети, он будет так же горячо и настойчиво следить за их развитием.
«Он поощрял гимнастику, плавание, бегание, всякие игры, лапту, городки, бары и особенно верховую езду. Иногда на прогулке он скажет: «Бежим наперегонки». И все мы бежим за ним», – читаем в воспоминаниях старшего сына Толстых, Сергея Львовича.
И то же у второго сына, Ильи: «Он обращал особенное внимание на наше физическое развитие, на гимнастику и на всякие упражнения,